Полуночный танец кентавров
Шрифт:
– Я не знала, что она не вернулась.
– Вот как? Вы даже не зашли к ней, чтобы повидаться перед сном? Убедиться, что с ней все в порядке?
– Нет.
– А могу я поинтересоваться о причине такого равнодушия к собственной матери?
– Это не равнодушие… просто мы с мамой немножко перед этим повздорили.
– И по какому же поводу?
– Это наше с ней личное дело. Вам об этом знать не обязательно.
– Хочу вам напомнить, что ваша мать убита. И если у вас есть хоть малейшее представление
– Мне нечего вам сказать. Мы с мамой всегда жили душа в душу. Но маленькие ссоры между нами, конечно, случались. У кого их нет? И вот во время одной из таких ссор мама сказала, что не хочет меня видеть, и ушла. А я тоже обиделась и решила, что не пойду к ней первой мириться. Подожду до утра.
И Арина заплакала:
– Простить себе не могу, что ничего не почувствовала!
– Значит, вы не знаете, с кем встречалась ваша мать прошлой ночью?
– Нет!
Но, несмотря на этот сухой и лаконичный ответ, у следователя Терентьева сохранилось ощущение того, что дочь потерпевшей не вполне откровенна с ним.
Когда тем же днем, но чуть позднее к нему приехали Никитин со своим эскортом и Василий Петрович – со своим, то следователь прямо им заявил:
– Арина не была откровенна со мной. Думаю, девица что-то скрывает от нас.
– Но зачем ей это?
– Кто ее знает? У меня после разговора с ней сложилось ощущение, что ваша Арина совсем непроста. Как я понимаю, ее мать была еще той интриганкой, дочь могла унаследовать страсть к интригам. Возможно, она знает, с кем собиралась встречаться ее мать, но сознательно нам с вами этого не говорит.
– Почему?
– В качестве предположения могу сказать, что она хочет стрясти с этого типа деньги за свое молчание.
– С убийцы? Но это же очень опасно! Арина не станет рисковать жизнью.
– Я лишь предположил это в качестве версии.
Алена задумалась. Если Арина хотя бы вполовину любит деньги так же, как любила их тетка Вера, то вполне возможно, что следователь не так уж и не прав. Ради наживы Арина может забыть даже о благоразумии.
У Алены невольно вырвалось восклицание:
– Вы обязаны за ней проследить! И уберечь, если что!
– Да? – хмыкнул следователь. – В самом деле? Спасибо, что указали мне на мои служебные обязанности.
Терентьев не скрывал своего раздражения. В его вотчине произошло уже третье убийство за такой короткий срок. И это – накануне местных выборов, когда вся пресса и журналисты так и ищут возможность, чтобы вцепиться в очередную жертву. Думая об этом, следователь тяжело вздохнул. Нетрудно догадаться, кого поспешит закидать грязью пресса, если в самое ближайшее время не будет изобличен преступник. При мысли об этом на лбу следователя появилась глубокая складка.
И еще одна головная боль мучила следователя. Когда произошло второе убийство, к нему из городского управления якобы в помощь была прислана бригада сыщиков. Все они были молодые и ретивые, на взгляд самого Терентьева, просто до неприличия.
Эти ребята с легкостью оперировали современными понятиями, бедняга Терентьев, которому уже стукнуло полвека, за их мыслями просто не поспевал. Он чувствовал, что молодежь опережает его на целую голову, а то и две, но ничего поделать с этим не мог, потому что понимал – ему тяжело соревноваться с ними.
– Вот позор будет, если сопляки меня обойдут, – бормотал Терентьев себе под нос. – А они, между прочим, тоже изъявили желание денно и нощно наблюдать за дочерью потерпевшей.
– Вот и прекрасно! – обрадовалась Алена.
– Прекрасно… Да… Я бы так не сказал.
– Пусть следят. Им может улыбнуться удача. Если Арина и впрямь затеяла сделать на смерти матери какой-то бизнес, то тут можно собрать богатый урожай.
– Не знаю, – вздохнул Терентьев и взглянул на Василия Петровича и Никитина.
К этим двоим он чувствовал куда большую симпатию, чем к пришлым сыщикам.
Помедлив, Терентьев, все так же глядя на Василия Петровича и Никитина, просительно произнес:
– Лучше бы нам самим распутать этот дельце. А? Как вы думаете?
Следователь был уверен, что обращается к нужным людям. Во-первых, потому, что этих двоих он знал уже очень много лет. А во-вторых, они были к нему куда ближе по возрасту, чем городские пижоны. Да и вели всегда себя куда порядочнее, чем они.
– Никого из вас я в убийствах не подозреваю, – откровенно признался он им.
Василий Петрович с Никитиным радостно переглянулись при этих словах следователя. Они-то были уверены в собственной непричастности, но им было приятно, что следователь придерживается того же мнения на их счет.
– Но все же совсем снять с вас вину я тоже не могу.
– Почему?
– Ведь у нас в округе было тихо столько лет подряд, – с тоской в голосе объяснил им Терентьев. – А как началась эта ваша предвыборная шумиха, так и понеслось. Один труп, потом второй, теперь третий.
– Что же, вы все-таки обвиняете нас в этом?
– Нет, вас я не обвиняю, вас я знаю давно. Но вот ваши люди… Скажите честно, сколько народа со стороны вам пришлось привлечь, чтобы ваши предвыборные кампании шли, как надо?
Василий Петрович с Никитиным честно напрягли свои мозговые извилины, но так и не смогли сказать точно.
– А хотя бы примерно?
Мужчины снова принялись вспоминать и сообща набрали примерно полтора десятка людей.
– И это только те, с кем вы лично общались и кого знаете, – совсем приуныл Терентьев. – А на самом деле чужаков в связи с предстоящими выборами к нам прибыло куда больше.