Полуостров Надежды. Трилогия
Шрифт:
— Ты чего, ш-шкура, не стрелял? — прошипел он при этом.
— К-как не стре… — завертелся, словно нанизанная на гарпун рыбина, полузадушенный саам, — …не стре… лял?.. — удалось прохрипеть ему в ответ.
Молодой гигант чуть ослабил хватку и выдохнул парню в лицо:
— Никак не стрелял, сморчок ты поганый!.. Я видел, как ты прятался, когда наши в атаку пошли. Ни разу не выстрелил! Из-за тебя ведь, гад, люди гибли! Заложу тебя, гаденыша, командиру — за неисполнение приказа знаешь что будет?..
— Да я стрелял!!! — завопил, пытаясь оттолкнуть от себя охранника Нанас. Однако с таким же успехом он мог
Но его обвинитель не захотел ничего смотреть.
— Может, их у тебя с самого начала не было! — бросил он очередное несправедливое обвинение. — Может, ты их еще перед боем из магазина выщелкал, чтобы по своим не стрелять?
— По каким еще своим?!. — задохнулся от обиды саам.
— Ясно, по каким, — по дикарям!.. Сам-то ты ведь тоже дикарь. Скажешь, нет?
— Нет!!! — от ярости в Нанасе взялись вдруг откуда-то силы, и ему удалось наконец оттолкнуть от себя злобного верзилу. Недалеко, всего на полшага, но этого хватило, чтобы перехватить автомат за цевье и замахнуться на обидчика своеобразной дубиной. — Я не дикарь!!! Я житель этого города! И я защищал его сейчас, я убивал его врагов!.. А вот убил ли кого-нибудь ты, я тоже не видел! Может, ты специально мазал, чтобы не разозлить страшных варваров, трус несчастный?! Зато я сейчас мимо твоего лба не промажу — так заеду прикладом, что сразу забудешь, как людям гадости говорить!..
— Но-но!.. — отступил еще на пару шагов дылда, невольно прикрыв лицо рукой. — Ишь, размахался!.. Я же говорю, дикарь… — По взгляду чувствовалось, что испугался охранник по-настоящему. Однако, чтобы не терять, видимо, достоинства окончательно, перед тем как ретироваться, он выплюнул: — Короче, я тебя предупредил… На первый раз прощаю, но еще раз приказ во время боя нарушишь — доложу Далистянцу, так и знай!
— Да хоть Ярчуку докладывай!.. — буркнул Нанас, снова забрасывая за спину автомат. Если до этого момента настроение у него было просто отвратительным, то теперь оно стало хуже рыбьего жира, случайно выпитого вместо воды в жаркий полдень. Даже по-настоящему затошнило от омерзения.
«Нет, надо было послушаться Надю и уезжать отсюда сразу, — подумал он с мысленным стоном. — По крайней мере мы были бы с ней вместе… А для остальных, похоже, я так и останусь навсегда дикарем!..»
Он поймал себя на мысли, что даже сейчас, когда вокруг города несущие смерть враги, ему очень хотелось туда — за стены периметра, на свободу… Но Надя была здесь, и даже если бы она согласилась сейчас отправиться с ним, то сам Нанас ни за что не пошел бы на это. Самое малое, по двум причинам: во-первых, он не стал бы рисковать жизнью своей любимой, а во-вторых, несмотря ни на что, прекрасно понимал — Наде в этом городе куда лучше, чем где бы то ни было за его пределами. Она была частью мира людей — вот этих умных, умелых и сильных людей. Или, как они еще себя называют, — «цивилизованных». Смешное слово и не очень понятное. Зато он уже хорошо знал и понимал другое слово, которое было этому противоположностью, — «первобытный». А проще говоря — «дикарь».
Похоже, все здесь — ну, или почти все — считали, хоть и не всегда подавая вида, что именно таким является он, Нанас. Даже несмотря на то, что стал Николаем Лопаревым и имеет при себе справку, согласно которой теперь тоже является жителем этого «города-рая». И самое любопытное, что сам он тоже считает себя по сравнению с остальными дикарем, как бы ни пытался казаться другим, как бы ни злился и не обижался, когда ему намекали на это или, тем более, говорили об этом открыто. Но перед собой-то зачем кривить душой? Да, он дикарь. Даже по сравнению с Надей. Или тем более — по сравнению с Надей. Непонятно, чего она вообще в нем нашла? Может быть, девушка все-таки просто жалеет его? Остается с ним из-за того лишь, что Нанас ее спас, помог вырваться из каменного мешка Видяева?.. Да и то сказать — остается!.. Где она? Наверняка встретила куда более интересных, цивилизованных людей и сразу о нем забыла…
Едва успев подумать об этом, он вздрогнул от Надиного крика:
— Нанас! Ну наконец-то я тебя нашла!..
Погруженный в невеселые раздумья, парень даже не заметил, как неподалеку остановился большой автобус, из которого выходили люди — причем, исключительно одни мужчины, сосредоточенные и хмурые. С ними, видимо, и приехала девушка. Теперь она, раскинув руки, со всех ног бежала к нему. И на ее лице светилась такая счастливая, такая искренняя улыбка, что Нанасу стало ужасно стыдно за свои недавние мысли. Он вскочил на ноги и бросился навстречу любимой, а уже через пару мгновений заключил ее в нежные объятия, не обращая внимания на то, что приехавшие мужчины стали на них откровенно, беззастенчиво пялиться.
Пусть! Все пусть!.. Надя была рядом с ним — и больше ничто на свете его не волновало. Пусть таращат глаза любопытные, пусть называют и считают его дикарем хоть все на свете, пусть завтра, а то еще и сегодня придется погибнуть от стрелы варвара — пусть! Главное, что сейчас, вот в этот самый миг, он был по-настоящему счастлив. Все, кроме Нади, кроме его искрящегося чувства к ней, было такой ерундой, такой мелочью, чтобы об этом теперь было даже смешно вспоминать.
— Как ты?.. Где?.. — наконец-то удалось выдавить из себя парню внезапно севшим голосом.
— Я хорошо, у меня все нормально! — чуть отстранившись, заглянула ему в глаза Надя. — Ты-то как? Я слышала, был бой?..
— Со мной все в порядке, — поспешил он успокоить любимую. — Бой был, да… Ну, какой бой — так, ерунда. Варвары прибежали, постреляли легохонько из луков, а мы по ним — из автоматов да пулеметов. Кто жив остался — те сразу дали деру в лес. Вот тебе и весь бой!..
— Ну, стрелой тоже убить могут, сам знаешь.
— Ой, да как они убьют? Ну, разве что тех еще могут, кто с ними внизу дрался. А наш взвод на стене стоял, за железными листами — вон там, видишь? — показал он наверх.
Но Надя продолжала смотреть только на него.
— А ты почему без шапки? — нахмурилась вдруг она. — Зима ведь, простудишься!
Нанас только сейчас вспомнил, что шапку ему сбило во время боя стрелой. Но не говорить же об этом любимой!
— Да обронил где-то, — махнул он рукой. — После найду.
— Нет-нет! Как же после?.. — завертела головой Надя. — Надо прямо сейчас найти. Где ты, говоришь, стоял во время боя? — Девушка перевела взгляд к стене и радостно воскликнула: — Да вон же она, твоя шапка, валяется!..