Полуостров Надежды. Трилогия

Буторин Андрей Русланович

— Не надо красивых слов, Олег, ты все равно плохой поэт! И не тебе беспокоиться о моей мечте! Откуда ты вообще знаешь, о чем я мечтаю?!.. Хотя, сейчас ты узнаешь. Я даже не стану ничего говорить, я просто сделаю это…

Сафонов поднял пистолет и нацелил его в сторону установки — наверняка на заложенную там взрывчатку.

— Ложись!!! — прокричал Ярчук своим спутникам, однако сам и не подумал этого делать — вместо этого он, отбросив автомат, выхватил из кобуры собственный пистолет и навел его на бывшего друга.

Нанас тоже почему-то не

стал падать. То ли опять отказали ноги, то ли до его сознания не сразу дошла величина грозящей опасности — вспоминая об этом моменте позже, он так и не смог назвать точной причины. И, странное дело, мир вокруг него в эти мгновения словно замедлил свой бег. Юноша наблюдал, как целится куда-то внутрь железной клетки мэр — утомительно долго, словно цель постоянно от него ускользала; краем глаза он видел также вытянувшего руку начальника гарнизона с пистолетом, который тоже все не стрелял и не стрелял… А потом он увидел тоже весьма замедленно мелькнувшую позади Сафонова серую тень, услышал, невзирая на шум, клацанье зубов и не столько увидел, как догадался, что на мэра напал подкравшийся к нему сзади Сейд. Сразу после этого все опять обрело свою привычную скорость. Звякнул о металлическую решетку выпавший из руки безумца пистолет. Сам он, издав дикий крик, упал и стал извиваться, пытаясь вырвать из собачьих челюстей запястье. Но, осознав, видимо, что пес его ни за что не отпустит, оставил эту затею и, воя от злобы и боли, стал тянуться левой рукой к валявшемуся поблизости пистолету.

А к нему уже мчался, где подныривая под ограждения и трубы, а где перепрыгивая через них, начальник гарнизона. Однако Нанас видел, что Сафонов дотянется до пистолета раньше… В отчаянье он закричал:

— Сейд!!! Вторая рука!!! Не дай взять!..

Однако и Сейд уже не успевал. Пальцы мэра сомкнулись на рукоятке, и он приподнял оружие, ствол которого смотрел как раз на установку Потапова.

Нанас подумал, что надо хотя бы зажмуриться, коль не получается упасть, но не смог сделать и этого.

А потом раздался выстрел…

И лишь тогда его веки самовольно захлопнулись, а сам он невольно сжался в ожидании взрыва.

* * *

Однако Нанас так и не услышал ничего, кроме продолжавшегося шипения и гула, говоривших лишь о том, что станция по-прежнему исправно работает.

Раскрыв глаза, он увидел, что Сафонов все так же лежит на полу, а склонившийся над ним Ярчук зачем-то трогает мэра за горло.

— Наповал!.. — произнес кто-то рядом. Нанас оглянулся — это был Киркин.

— Что, «наповал»? — не понял юноша.

— Борисыч наповал уложил этого гада. Одним выстрелом, на бегу!.. Мастерство не пропьешь.

— Так это Ярчук стрелял? — наконец-то дошло до парня. — Он убил его, что ли?..

— Убил убил, можешь не волноваться. Отбой.

Лишь тогда, словно все только и дожидались этой команды, оставшиеся собаки и люди двинулись к установке. Завидев сородичей, Сейд сразу отбежал к ним, однако Нанас все-таки подошел к нему и потрепал большую круглую голову пса:

— Молодец, Сейдик, умница! Если бы не ты, нас бы всех уже не было. И не только нас…

«Ерунда, — ответил мохнатый друг. — Ярчук все равно бы выстрелил».

«Неизвестно, кто бы выстрелил первым, — перешел на „мысленную речь“ юноша. — И даже если бы это сделал Ярчук, то попал бы он или нет?.. А ты позволил ему подойти ближе».

«Все равно ерунда. Мне это было совсем нетрудно».

— Ну-ну, скромняга! — вслух засмеялся Нанас. — Тебе и весь мир, наверное, спасти нетрудно! Легохонько так…

«Смотря для кого спасти, — посмотрел вдруг пес на бывшего хозяина прозрачными морошковыми глазами. — Ты ведь помнишь, о чем мы говорили? Если бы я сейчас не остановил этого человека и взрыв бы случился, то людям бы стало плохо. Зато хорошо стало бы нам. Не лично нам четверым — мы бы, скорее всего, тоже погибли: я имею в виду наше племя…»

Нанас ожидал, что Сейд добавит еще: «…Снежку, наших будущих щенков», но тот не стал продолжать. Однако и без этого юноше сразу стало как-то неуютно, словно он чем-то провинился перед своим четвероногим другом.

«Вам же и так неплохо, — будто оправдываясь, „сказал“ Нанас. — Разве нет?»

«Неплохо. Но было бы еще лучше. Хотя…» — Сейд определенно задумался, приняв свою излюбленную «каменную» позу.

Саам немного подождал, но потом все же не вытерпел и «спросил»:

«Что?.. Продолжай!»

«Ты знаешь… оказывается, все не так просто… Да, моему племени стало бы лучше — пусть не прямо сейчас, а со временем. Но лично мне лучше бы не стало, даже если бы я выжил».

— Почему?! — от изумления вслух выкрикнул Нанас.

«Потому что плохо бы стало тебе, Наде… Да и другим хорошим людям… Странно, но я будто чувствую себя и членом вашей стаи тоже. Как ты говоришь — легохонько».

Нанас почувствовал, как на глаза выступили слезы. Ничего больше не говоря — ни вслух, ни мысленно, — он присел перед Сейдом на корточки и, обняв его здоровой рукой, уткнулся лицом в мягкий, теплый мех. А когда снова отнял лицо, верный друг, тоже «молча», лизнул его в щеку мокрым шершавым языком.

Затем парень поднялся на ноги и направился к лежавшему навзничь Сафонову, возле которого столпились уже и все остальные. Тут же подошла Надя и взяла любимого за руку. Ладонь девушки была холодной и едва заметно дрожала. Нанас ободряюще сжал ее пальцы, и Надя прижалась к нему чуть плотнее.

Мэр был определенно мертв; его остекленевшие глаза смотрели высоко-высоко вверх, словно куда-то в самое небо, сквозь все бетонные и металлические потолки и перекрытия. Казалось, в мгновение смерти он именно там увидел то, что так долго искал, чего ему так не хватало в жизни. Начальник гарнизона, который до этого замерев глядел на бывшего соратника почти таким же немигающим взглядом, словно наконец-то опомнился: дернул головой, наклонился и сверху вниз провел ладонью по лицу Сафонова, закрывая ему веки.