Полуостров Надежды. Трилогия
Шрифт:
Напившись, дух долго и тяжело отдувался. Он явно почувствовал себя лучше. Даже лицо его чуточку порозовело, словно вобрало в себя сок брусники.
– Спасибо, – проговорил он, когда отдышался. Голос тоже стал теперь иным и хоть звучал по-прежнему тихо, в нем слышались уверенность и сила. Высшая сила, напомнил себе Нанас и ответил, покорно склонившись:
– Пожалуйста.
– Чего ты кланяешься? – поморщился заоблачный пришелец. – Кто я такой, по-твоему?
– Небесный дух, – честно ответил Нанас.
Пусть могущественное существо притворяется сколько хочет, но надо дать ему понять,
Небесный дух вдруг задергался и стал глухо кашлять, хотя этот кашель подозрительно напомнил Нанасу смех. Если даже и так, подумал он, ничего – пусть посмеется. Добрее будет.
Но добрее дух не стал. Похоже, этот смех или кашель причинил ему боль – лицо вновь побелело, а на лбу выступил пот.
– Не дотянул… – прошептал дух, закрывая глаза. – Один двигатель… не успел… до ума… – Голос звучал все тише, а слова потеряли какой-либо смысл. Но дух внезапно распахнул глаза и впился жадным взором в Нанаса. Голос вновь наполнился силой: – Озеро! Я видел озеро. Что это – Умбозеро, Ловозеро, Имандра?
– Луявр.
– Луявр? Ах да, это Ловозеро по-саамски… Ты саам?
Нанас удивился вопросу. Разве на земле, здесь, в Среднем мире, живет еще кто-нибудь, кроме саамов? Вслух он это говорить не стал и лишь коротко кивнул.
– Вас много? Где остальные, далеко отсюда?
– Три сотни без малого, – ответил Нанас. – Далеко, там, – махнул он рукавицей, – возле Сейдозера.
– А ты что здесь делаешь? Выгнали? Не любят рыжих? – Губы духа прорезала слабая улыбка, но сразу исчезла. – Ладно, мне это без разницы. У меня к тебе дело… просьба… – Его голос снова сорвался, дух закашлялся теперь уже по-настоящему, а потом захрипел, с натугой выдавливая из горла слова: – Надежда, Наденька… Она в беде… Пожалуйста!.. Спаси ее! Выручи… У тебя олени… сани… Надя в Видяеве… далеко, но можно… Нет, это нужно, очень нужно!.. – Дух внезапно замолк и о чем-то задумался. С его лба по переносице скатилась на щеку струйка пота, похожая теперь на слезу. А потом он пристально посмотрел в глаза Нанасу и заговорил совсем по-иному, чем раньше.
– Ты говоришь, что я небесный дух? Да, это так.
«Вот и кончилось твое притворство», – невольно подумалось Нанасу. И он вновь склонил голову. Непослушные волосы выбились из-под капюшона и закачались перед лицом длинными оранжевыми сосульками.
– Так вот, – продолжил дух грозным повелительным тоном, – я приказываю тебе выполнить мою высшую волю. Иначе, сам понимаешь…
Нанас понимал. Он ничего не ответил, лишь опустил голову еще ниже.
– Вижу, понял. Молодец. Твоя задача – добраться до базы Северного флота Видяево и отыскать там девушку. Ее зовут Надя, Надежда Будина. Так вот, девушку нужно найти и доставить в Полярные Зори. Понял?
Нанас почувствовал, как у него противно заурчало в животе, а к горлу опять подкатил ком тошноты. Колени вновь вспомнили о своем «нет-нет-нет», и он, вторя им, тоже сказал:
– Нет… Я не знаю, кто такой флот и что такое база. И Видяево… И как можно человеку попасть в зори? Они же на небе…
Небесный дух закрыл глаза и глухо простонал. Затем, не поднимая век, будто ему было тошно видеть стоявшего перед собой недотепу, сказал:
– На правой штанине карман. Достань карту.
Что такое карта, Нанас, конечно, тоже не знал. Но он понадеялся, что в кармане у духа не окажется слишком много вещей. Проблема, впрочем, оказалась уже в том, что он не сумел обнаружить кармана. Дух это быстро понял.
– Там молния, видишь? – буркнул он раздраженно. – Тяни за собачку.
Нанас отпрянул от духа и с опаской уставился в небо. Немного подождав, но так и не увидев молний, он неуверенно обернулся к Сейду:
– Сейд, подойди…
Пес неохотно приблизился к хозяину.
– Зачем ты позвал собаку? – спросил дух.
– Тянуть, – обнадежил его Нанас. – Ты же просил…
Небесный дух опять застонал. А потом, морщась, с трудом поднял руку, зажал зубами кончик рукавицы и стянул ее с ладони. Рука у него тоже оказалась вполне человеческой, с красивыми длинными пальцами. И, как оказалось, чрезвычайно сильными, поскольку, поднеся их к загадочному блестящему шву, тянущемуся поперек бедра, он провел по нему, и тот, взвизгнув, точно от боли, распался.
– Доставай, – приказал дух.
Затрясшись от вновь накатившего ужаса, Нанас тоже снял рукавицу и, боясь прикоснуться к поблескивающим по краям бывшего шва зубчикам, сунул пальцы в зиявшую на штанине темную пасть. Там он нащупал что-то гладкое и плоское и вытянул на свет нечто похожее на ровный кусок тонкой кожи, обернутый, как ему показалось, в рыбий пузырь. Очень большой пузырь, от очень большой рыбины.
– Доставай, – опять сказал дух.
– Я достал, – показал ему «кожу» Нанас.
– Вынь оттуда карту и разверни.
Нанас догадался, что от него требует дух. «Картой», по-видимому, и был тот самый кусок кожи, а вынуть его следовало из прозрачного рыбьего пузыря. Он справился с этим быстро. И даже сумел развернуть кожу, как велел ему дух, – та была сложена три раза вдоль и пять раз поперек. Кожа оказалась непрочной; разворачивая, он слегка надорвал ее в одном месте.
– Осторожней! – прикрикнул дух.
– Ага, – сказал Нанас. – Я легохонько.
– Расстели у меня на коленях.
Нанас разложил на ногах духа «карту».
– Не вдоль, поперек.
Нанас исправил оплошность.
– Не вверх же ногами! Переверни.
Нанас сделал и это. Теперь вместо испачканной чем-то зеленым, синим и желто-коричневым стороны, кожа смотрела на них чистой белой изнанкой. Довольный Нанас широко улыбнулся.
– Ты что, идиот? – спросил небесный дух.
Нанас недоуменно заморгал.
– Ты когда-нибудь вообще видел карты? – поинтересовался дух.
Немного подумав, чтобы опять не сморозить глупость, Нанас кивнул:
– Видел. Только что.
– Послушай, сынок, а ты хоть читать-то умеешь?
Нанас смутился и опустил глаза.
– Мама учила меня… В детстве. Какие-то буквы я помню… «Ны», «а», «сы»… «Мы» тоже помню…
– Мы, сы!.. – помотал головой дух. – И что мне теперь с тобой делать?
– Не знаю… – Нанас испугался, что теперь, убедившись в его бесполезности, дух его точно убьет. – Зато я считаю хорошо! До десять сто как-то раз досчитал. И еще дальше могу. Хочешь?
– Не хочу. Считать нам пока нечего. Из двух голов одна пустая, а другую в расчет уже можно не брать.