Полусолнце
Шрифт:
По спине прокатилась волна холода. Я крепко зажмурился, лишь бы другие не заметили ужаса в моих глазах.
– Ты не открылся хого, потому что боишься, что он возненавидит тебя. Потому что ты такой же, как я.
Я вцепился в ее плечи, покрытые меховым плащом, и тут же отдернул руки: меня словно молнией ударило. Рэйкен с глухим рыком отскочила и влепила мне пощечину. Удар был такой силы, что я отлетел назад и уперся спиной в дерево.
Шиноту успел воспользоваться ее замешательством. Он выхватил стрелу из колчана и ткнул острием ей в шею, но Рэйкен и бровью не повела. Дядя тяжело дышал,
И тут произошло еще кое-что. По-прежнему не обращая внимания на Шиноту с его стрелой, она дернула в сторону свой меховой плащ, и тот растворился в темноте. А сама она начала стремительно меняться. Белые одежды темнели на глазах, пока снова не стали грязного синего цвета, под стать тому тряпью, в котором мы нашли ее в храме Инари. Белоснежные волосы вобрали свечение и окрасились в пшеничные оттенки. Теперь перед нами был истинный облик Рэйкен – необыкновенно красивой, но такой очеловеченной. Только глаза остались прежними – рыжими, с лисьим разрезом.
Рэйкен поднесла палец к острию стрелы и спокойно отвела ее в сторону.
– У подножия леса, с южной стороны, раньше жили люди. Россыпь деревень, и каждую охраняла своя жрица.
Рэйкен развязала веревку, подпоясывающую кимоно, и небрежно взмахнула рукой: невесть откуда взявшийся ветер подхватил ее волосы и закрутил в жгут. Она завязала их и ловко забралась на ветку дерева. Забыв об обожженной ударом щеке, я сел на одеяло. Шиноту бросил на меня тревожный взгляд, но я коротко покачал головой и даже улыбнулся. Облегчение от того, что она решила сохранить мой секрет, быстро сменилось любопытством. Дядя тоже расслабился, убрал стрелу в колчан, но садиться не стал: он прислонился к дереву рядом с Рэйкен и скрестил могучие руки на груди, всем своим видом давая понять, что держит ухо востро и демон в своем новом обличье по-прежнему не внушает ему доверия.
– Деревня на юге? – переспросил Кацу. – Моя мать была жрицей из тех краев. Селение на берегу Янтарного озера.
– О-о-о, вот так совпадение. Когда-то я тоже там жила, – озадаченно протянула она. – Тогда вспоминай почаще мой заговор. А ты, – Рэйкен кивнула мне, – следи за ним и не давай уходить далеко.
– Ты сама доброта, – хмыкнул Шиноту.
– Отнюдь. У меня личные счеты.
– Спасибо за откровенность, демон.
– Ёкай, маленький хого. Демон с человеческим обличьем – это ёкай.
– Глубоко плевать, – фыркнул Шиноту.
Я закатил глаза.
Рэйкен проигнорировала его выпад и со скучающим видом обратилась к Кацу:
– Так что там твоя мать – она умерла? Как?
– Не знаю. Дедушка забрал меня и бежал из деревни, когда я был совсем маленьким. – Кацу задумчиво шевелил палкой золу под котелком. – Он говорил, что на деревню напали и ему удалось спасти только меня. Ты думаешь, душа моей матери здесь, в этом лесу?
На мгновение на лице Рэйкен отразилось удивление, словно она не поверила услышанному. Шиноту с опаской покосился на Кацу.
– Ее звали Кена. Та мико, с которой все началось, – тихо сказала Рэйкен. – Она тяжело заболела, и ее мать заключила контракт – продала свою душу в обмен на здоровье дочери.
– Тебе продала? –
Боги, дядя! Я с упреком посмотрел на него.
– Да, мне, – просто ответила Рэйкен. – Хочешь знать, как это было?
– Нет уж, оставь себе.
В ответ Рэйкен лишь криво ухмыльнулась.
– Когда Кена узнала об этом, она лишила себя жизни. В этом лесу. Только не учла глупая мико, что ее покойная мать пожелала долголетия души своей дочери. Так лес ее и поймал. А дальше… Душа Кены годами впитывала в себя темноту этого леса и так ослабла и обозлилась, что начала искать соратников. Не знаю подробностей, но, говорят, лес наводнили мононоке – души людей, умиравших здесь или поблизости.
Я немного читал о мононоке – призраках людей, чьи души по тем или иным причинам не упокоились, а остались в мире смертных мстить, убивать и сеять зло.
– Значит, моя мать могла стать мононоке… – протянул Кацу.
Я сочувственно взглянул на него. Когда Кацу появился в поместье Сугаши, он сказал, что война отняла у него семью. Остался лишь дед, священник, который защищал деревню от вторжения демонов и многому научил внука. Для меня, с детства ведомого необъяснимой тягой к потусторонним силам, появление Кацу было чудом. Я ходил за ним по пятам, ночевал под дверью его спальни, всячески угождал ему, готовя завтраки и заваривая чай, но Кацу был глух и слеп.
– Мой дед был служителем храма, – зачем-то сказал он. – Я родился за несколько лет до окончания войны и изгнания демонов. Мы бежали на восток, на равнину, и поселились в деревне среди рисовых полей. Там было безопасно – демоны будто отчего-то ходили мимо. Когда мне исполнилось десять, дедушка повстречал хого Такимару Сугаши, и мы больше никогда не говорили о случившемся.
– Такимару – это мой отец, – пояснил я Рэйкен.
– Такимару, – эхом откликнулась она, выпрямилась на ветке и как-то странно взглянула на Шиноту. Будто впервые увидела его.
– Что ты на меня уставилась? – Дядя нахмурился. Он всегда хмурился, когда пытался скрыть неловкость.
Я заерзал на месте, раздраженный: что между ними происходит?
– Твой дед остался в деревне, вблизи которой жил Такимару Сугаши, не потому, что ту местность очистили от демонов, а потому, что Такимару Сугаши был очень сильным хого и своей аурой мог защитить сразу многих.
– А ты откуда знаешь? – спросил Шиноту.
– Все, кто знает про хого, знают, что Сугаши – самые сильные. – Рэйкен подняла голову и задумчиво уставилась в темную листву.
– А Такимару ты знала? – не унимался Шиноту.
Но Рэйкен уже погрузилась в свои мысли. Мне безумно захотелось в них проникнуть. Она сразу поняла, кто я, увидела то, над чем я бился большую часть своей жизни. Может быть, именно в этом таилась моя одержимость ею и подобными существами? Может, я просто хотел понять, кто же я на самом деле?
Такимару Сугаши, отец Мидори и Коджи, был моим кровным братом. Он исчез, когда мне было семь. Растворился, словно его никогда и не было. Но я был уверен, что он погиб. Потому что Такимару, которого я знал, никогда бы не оставил меня одного, не сказав ни слова.