Полусвет
Шрифт:
— Жарова Сима Андреевна, — я кивнула и протянула руку, готовясь принять документы, но, заметив победоносный взгляд кассирши, остановилась, — мы не можем дать вам одно купе с Сергеем Дмитриевичем.
Набранный мной в легкие воздух резко вышел.
Вагнер, сидя в инвалидной коляске, с совершенно безобидным видом, поправил плед на своих плечах. В принципе это было единственным, на сто был сейчас способен вампир. Сидеть, говорить и хлопать глазами. Начавшая так хорошо заживать его кожа остановила свою регенерацию и теперь Вагнер с лицом Фредди Крюгера мог лишь
— И почему же? — устало спросила я, перехватив поудобнее трость.
— Согласно правилам перевозок, пассажир неживого происхождения и пассажир живого происхождения не могут находиться в купе, если пассажиров неживого происхождения преобладающее или равное количество человек, — Вагнер подозрительно закашлялся, а я легонько ткнула коленом мягкую спинку кресла, — а вы еще и инвалид, — она сочувствующе округлила глаза, — но есть два свободных места…
Я закатила глаза и набрала побольше воздуха. Спокойствие, Сима, только спокойствие.
— У нас несколько нестандартная ситуация, — медленно проговорила я, но резко поднятая вверх ладонь с кровавым маникюром заставила меня замолчать.
— Сергей Дмитриевич — вампир?
— Да, — кивнула я, — но он…
— Вы — человек? — перебила меня начавшая надоедать кассирша.
— Совершенно верно, — процедила я сквозь зубы, — но послушайте…
— Ничем не могу вам помочь, — громко проговорила кассирша и демонстративно повернулась в сторону, где должна быть очередь — могу оформить вам два места в купе с двумя муж…
Озноб достиг висков. Терпение кончилось как-то подозрительно резко. Я и не заметила, как моя ладонь с шумом приземлилась рядом с вырезом в стекле. Кассирша ойкнула и отпрянула в сторону, а Вагнер подозрительно замер.
Но мне как-то было плевать.
Кости ныли до ломоты в челюсти, щеки щекотали сползающие ледянные капли пота, а желание пить превращалось в настоящую муку.
— Девушка, — как можно спокойнее сказала я, — гражданин Вагнер — живого происхождения. У него, как и у вас, если так можно выразиться, есть свидетельство о рождении и нет подлинного свидетельства о смерти, — кассирша с силой закивала, осторожно приближаясь обратно к компьютеру.
— Но он же…
— Вы зачитали мне правила, — процедила я, а кассирша снова судорожно закивала, шаря руками под столом, — а я объясняю, что ваши правила написаны не верно. Сергей Дмитриевич никогда не умирал. Поэтому, будьте добры два билета, я неважно себя чувствую.
— Хорошо, хорошо, — побелевшими губами пролепетала она, а я протерла вспотевший лоб ладонью, — вы… с вами все в порядке?
Не знаю, почему она не вызвала полицию. Хотя может и пыталась, вон как под столом шарила. В любом случае, из неприятной женщины, кассирша вдруг превратилась во внимательную девушку. Все же даже самый аленький цветочек испортит человекопоток, щедро насыщенный дебилами, и сидячая работа. Я примирительно подняла руки.
— Извините, я просто действительно неважно себя чувствую.
Кассирша потянулась к кулеру и, набрав стакан воды, протянула мне через окошко. Я благодарно кивнула, быстро осушая стакан.
— Магнитные бури что ли, — протараторила кассирша, — я тоже страдаю. Мигренями. Как начнется, — она резво стучала по клавишам, практически не глядя, куда попадают ее пальцы, — хоть на стенку лезь. Потом минимум неделю в себя прихожу, жуть! Такое вытворяю. У вас так же?
Я рассеянно кивнула.
— Да, вроде того, — я оглянулась и тут же отвернулась от попавшего в глаз солнца, — тоже реагирую на погоду.
— Во, точно, мигрень! — кассирша резво отложила в сторону мой паспорт и принялась за данные Вагнера, — Такая светобоязнь, страшенная! Аж глаза режет. Хорошо даже, что вы вдвоем с гражданином Вагнером едите — у вас купе специальное будет, светопоглощающие вагоны новые, такая красота. Тишь и благодать. Я тут на днях, — тараторила кассирша, а я осторожно смаргивала накатившие слезы.
Ведь глаза и на самом деле резало. А если быть точнее — жгло. Солнышко сегодня довольно быстро занимало место на небосводе, а на небе, как на зло, не было и тучки. Я медленно осмотрела Вагнера и поправила сползший с его шеи плед. Вспыхнет же, как спичка, в такое-то пекло.
Конечно, в идеале нам стоило уехать днем. В это время убийца не мог просто ожидать, что я сорвусь в Москву вместе с едва двигающимся вампиром. Не псих же я, вести нуждающуюся в постоянном потреблении крови машину для убийств в самый солнцепек?
Но дневное солнцо просто испепелило бы Вагнера, а меня, как минимум, довело бы до ожогов, а как максимум, похоже и до пересадки кожи. Поэтому мы решили двинуться в путь максимально близко к дневному времени. Расчет был на то, что в этот час мы уже оба будем в запечатанном солнцезащитном вагоне с хорошим запасом крови, так как в такое время, несмотря на все новшества, вампирам все равно затруднительно передвигаться. Самое главное — деньги. А их, слава богу, хватало.
И все же несмотря на весь идиотизм своего плана, я до последнего ждала, что кто-нибудь выдаст себя. Когда я объявила о скором отъезде, баб Клава только поохала, Мишка с Мариной расстроились, что за детьми некому будет смотреть, деди разревелись, а Лео просто напомнил о том, что нужно пить препараты. Да, он был расстроен, но не допытывался, что случилось. Если честно, в этот момент я испытала облегчение. Ведь именно Лео был со мной и в клинике, и в деревне. А мне совершенно не хотелось вновь обнаружить, что мой близкий человек — убийца. Это был бы таки прямо звоночек. Если и Лео, то тут явно уже дело во мне по-моему, а Самсон с Вагнером тут не при чем.
— Жжет, — едва слышно сказал Вагнер, а я дернулась, выплывая из своих мыслей.
Да, сама то я от солнца отвернулась, а вот коляску вот-вот грозил залить солнечный свет. Я потянула за ручки и, развернув Вагнера спиной к солнцу, взглянула на кассиршу.
— Все, готово, — улыбнулась она и протянула билеты, — только вот у нас отдельного прохода нет для Сергея Дмитриевича. Вам там придется, — она закусила губу, а я посмотрела в указанном направлении.
Стон Вагнера смешался с моим.