Полусвет
Шрифт:
— Ничего особенного, — сказал Вагнер, не отводя взгляда, — мы оба понимаем, что с тобой что-то происходит. Что-то в тебе меняется. Поэтому я хочу знать — ты на самом деле простила меня или обольешь святой водой, когда надоест игра в спасателя?
Вся атмосфера, что до этого заставляла теряться и, внезапно, смущенно отводить взгляд, испарилась. Болезненным спазмом свело грудь, напоминая, где навсегда осталась пустота. Бело-зеленые обои, в щедрых брызгах крови, мамины широко открытые глаза и жизнь,
Вагнер смотрел внимательно, не мигая и не отводя взгляд. Можно было заметить, как то сужались, то расширялись его зрачки. Он словно наблюдал за каждым моим вздохом. Я видела, как стучала вена на его шее. Видела, как движение его зрачков следовало за малейшим колебанием моих собственных.
И от этого та пустота становилась еще шире. В голове словно свистел ветер, что шел оттуда, из самых недр на веке замерзшей души. Холод расползался по венам, пока я наблюдала за вампиром.
Простила?
Вагнер слегка дернулся, проследив за движением моей ладони. А я лишь убрала с лица волосы. Безумная воронка потянула все внутрь, обдавая холодом желудок и легкие. Вдохни еще раз — и вылетел бы лед. Крошечные его осколки впивались в легкие, не позволяя дышать полной грудью.
Да, несомненно. Я давно простила Вагнера. Как только пришла в себя. Он не был виновен в том ужасе, что случился со мной. Он помогал мне. Да, он преследовал собственные выгоды, но именно он стал тем, кто открыл мне возможность к более менее приемлемому существованию.
Да. Я простила его. Своего напарника-вампира, с которым готова была снова влезть в непонятные приключения без ясной точки “Б”. Объект своих наблюдений.
Я готова была его защищать со всей свойственной мне раньше самоотверженностью.
Вампир на мгновение прищурился. Казалось, что он вот-вот подался бы вперед, но остановился.
Несмотря на то, что я менялась, несмотря на то, как сильно изменился сам Вагнер, под прощением мы видели разное.
Потому что для меня прошло слишком много времени, чтобы думать о чем-то другом.
Потому что для Вагнера времени почти не прошло. И именно это сейчас ржавым гвоздем скрипело по зеркальному льду моего сердца. Это посылало ужасающий скрежет, от которого на зубах мешался песок, а во рту скапливалась противная слюна.
То, что для меня было доброй частью жизни, для Вагнера не имело никакого значения.
Пять лет? Десять? Да какая разница, если он прожил пять сотен. В его мировосприятии явно прошло не больше пары месяцев.
Он ждал не прощения.
Я поморщилась, словно прожевала дольку самого кислого лимона, а Вагнер на мгновение отвернулся. Я успела подумать, что на этом наш разговор окончился, но вампир вновь посмотрел на меня, как ни в чем не бывало.
Мне на самом деле нужно было ответить.
Мне нужно было объяснить пятисотлетнему вампиру, что все эти годы для меня — много. Что все это время безвозвратно повлияло на меня и я уже не смогу вернуться в прошлый уклад жизни.
Что у меня больше нет тех чувств и уже не появятся снова.
И чтобы Вагнер не прятал за сарказмом и обтекаемыми формулировками — он спрашивал именно об этом.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие, а Вагнер тряхнул головой, нацепив привычную маску сарказма, — это все…
— Очень сложно, бла-бла-бла, — Вагнер меня не слушал. Он закатил глаза и отвернулся, перебирая пальцами по ручкам инвалидного кресла, — да, schatz, как только перестанешь бегать…
— Так, все! — я и не заметила, как повысила голос, а Вагнер от неожиданности умолк, — Я тебя простила и уже давно. Все, успокойся, — вампир сидел не двигаясь, а я облегченно выдохнула, — я не представляю для тебя никакой опасности. Так что можешь уже расслабиться в своем кресле и спокойно поглощать тепленькую кровь, тетя Сима о тебе позаботится.
Я выдавила из себя улыбку и рассеянно хлопнула в ладоши, тут же переплетая пальцы.
— Ты правда простила меня? — голос Вагнера прозвучал так тихо, что я даже не с первого раза разобрала слова.
И это ударило как-то особенно больно. Ледяное зеркало треснуло, посылая по венам тысячи ранящих осколков. Дабы не сойти с ума от боли, я стала дышать реже, пытаясь спрятать взгляд. Но не смогла. Глаза Вагнера были повсюду. Воздух кончался со скоростью прямопропорциональной скорости расширения зрачков Вагнера.
Я должна была объяснить. Я должна, потому что только я понимала, что сейчас происходит. Он не понимал. Я обязана была ему хотя бы за свою спасенную жизнь не тянуть эти минуты.
Не допускать того, что он мог чувствовать сейчас.
Потому что после он будет ощущать эту надежду, как унижение.
— Послушай, — я тяжело выдохнула, пытаясь подобрать слова, — в том, что случилось много лет назад твоей вины на самом деле нет. Да, ты и после совершил множество не самых приятных вещей, но…
— Перестань, — ладони Вагнера легли на стол, а я замерла, загипнотизированная хриплым голосом вампира, — все очень просто. Простила? Да или нет.
Осколки зеркала достигли своей цели. Они впились в горло, не позволяя произнести и звука — я лишь судорожно сглатывала слюну под немигающим черным взглядом Вагнера. Холодная капля пота, что собралась где-то у самой кромки волос, сорвалась и устремилась за шиворот, обводя мой позвоночник.
Я только теперь поняла, как взмокла за этот короткий разговор.