Полусвет
Шрифт:
Я сделала пометку расспросить Вагнера о периоде его правления и заодно погуглить самые последние протестные акции и сообщества.
Но тогда зачем это спланированное покушение на Вагнера? Это не похоже на холодный план — больше тянуло на личные счеты. Или с Вагнером. Или со мной. Или с нами обоими. В нашей истории хватало тех, кому мы перешли дорогу, но тогда сюда никак не связывались четыре первых жертвы. Связывающей нитью была только моя кровь.
Я нарисовала капельку и остановилась.
И с какого момента здесь нужно было распутывать клубок?
Как бы не стыдно было осознавать, но вокруг меня хватало людей, ненавидящих вампиров. Потому что я сама их ненавидела.
Леопольд, он же доктор Никольский реабилитировал ни одну меня после нападения немертвых. У него точно было достаточно причин желать им смерти. И возможностей хватало. Пару ампул моей крови и доступ в лаборатории ПМВ и вуаля — синтезированное орудие убийства. Тем более поведение Лео вызывало подозрение. Транквилизаторы, странные звонки. Неизвестно откуда взявшийся алкоголь в моей квартире. Даже его дружба со мной, изучающей и ненавидящей немертвых. Все это буквально кричало о том, что Лео идеальный кандидат.
И именно поэтому и было абсурдом. Да, Никольский явно что-то скрывал. И скорее всего больше, чем я сейчас могла представить. Я даже допускала мысль, что косвенно был как-то замешан во всем деле, но он точно не был самим убийцей. Он бы не создавал мне алиби, помещая под удар себя. Его бы узнал вампиреныш. Нет, роль Леопольда в этом деле была явно другой. Если убийца я — то он здесь для того, чтобы обеспечить мою работоспособность и безопасность до какого-то определенного момента. Но до какого?
Мой недооцененный собутыльник Миша. Потерял жену, получил вместе с детьми травму на всю жизнь. Очень легко тронутся умом, уж я то это точно знаю. А еще я точно знаю, что и Мише, и детям помогали с реабилитацией ПМВ. Как, собственно, и всем пострадавшим от действий вампиров. Конечно, это не говорит о том, что Миша сразу там стал всем лучшим другом и ему открыли все двери. Это скорее говорит о том, что возможно я сама не знаю, какие двери были для него открыты.
Потому что для меня их было закрыто гораздо больше, чем я думала. И чем дольше я размышляла, тем яснее становилось — нет, это не дело о том, как кто-то решил поиграться с переливанием дабы отомстить Симе Жаровой. Речь явно шла о чем-то гораздо большем.
И все это не исключало того, что вполне вероятно, что убийцу я знала в лицо.
Опять же — совсем недавно я ездила в ПМВ и как-то никто не смотрел на меня, как на труп. Но стоило только попытаться выяснить информацию, как странностей стало еще больше.
Загадок у крови было гораздо больше, чем я могла себе представить.
Есть ли еще такие же, как и я? Если они есть — кто их создал? Что происходит с Вагнером? Что я такое?
Ощущение, что эта история началась задолго до того, как была убита первая жертва, укоренилось внутри, захватывая своими отростками восстающий внутри страх. Гул сердца ударил по ушам, когда я вновь подхватила стилус.
Я вывела “Самсон” и тяжелый ком встал поперек горла.
Нет, он определенно был мертв, в этом не было и грамма сомнений, но если я и могла понять что-то, то стоило начинать с того дня, как все стало происходить со мной.
Я на самом деле раскрыла план Самсона до конца? Тогда все казалось таким логичным, но сейчас я ни в чем не была не уверена.
Самсон много лет торчал в ПМВ под прикрытием. Самсон вел свою игру со всеми нами даже не особо напрягаясь. Да, он сам погиб. Да, я рассчитывала на его самоуверенность и оставленные следы, но кто сказал, что все это не часть его ужасного плана?
Кто вообще сказал, что смерть его остановит?
Холодная ладонь коснулась моей руки, а я от неожиданности дернулась, подпрыгнув на месте.
— Работаешь?
Вагнер смотрел невозмутимо. Лежа на одном боку, он подпер голову ладонью и, как ни в чем не бывало, разглядывал сделанные мной записи. Я протянула ему планшет, стараясь держаться на максимально возможном для двуспальной кровати расстоянии.
— Как-то за всеми событиями даже некогда было подумать, — ответила я, глядя, как Вагнер перебирает дрожащими пальцами по экрану, — Тебе лучше? — спросила я, разглядывая вампира.
Конечно, его вид все еще желал лучшего. Порядком ослабевший после постоянных регенераций и отравлений, Вагнер тем не менее выглядел подозрительно спокойным. Какое-то напряжение испарилось, словно кто-то стащил с его плеч огромный груз. Сейчас я почти узнавала его — свободный, расслабленный, какой-то грациозный что ли. Как развалившийся у реки тигр. Смертельная грация. Вагнер кивнул, но этого и не требовалось.
Теперь ему было лучше, в этом сомнений не оставалось. В этом теле снова был тот, кто на протяжении пятисот лет являлся одним из самых опасных вампиров мира.
— Мальчик — рожденный. Как и я, — задумчиво пробормотал Вагнер, а я кивнула и немного придвинулась ближе.
Инстинкт самосохранения вернулся ко мне вместе с опасностью, что вновь излучал Вагнер. И это мне даже нравилось. Я не нянька, а он не ребенок. Теперь он сам вполне мог о себе позаботиться. Нет, понятно, достать пищу и прочее он еще был не способен, но защитить себя — более чем.
— Я думала об этом на самом деле. Словно кто-то тестировал, что произойдет с тобой.
Если быть точнее — я и не переставала об этом размышлять и сейчас, пока Вагнер возился с планшетом. У меня выбивалась вторая жертва. Будь она первой — другой разговор. Первое тестирование, о котором и узнать то никто не должен был. А здесь — вторая.