Полусвет
Шрифт:
Я лениво помешивала остывающий кофе. Впервые за последнее время я была одна.
Совершенно внезапно мы с Вагнером решили разделиться. В конце концов сейчас он и правда в случае необходимости мог постоять за себя, а меня ждали дела, которые все же стоило делать не в ночное время. И если послеобеденное солнце для меня было неприятностью и грозило ожогами, то Вагнеру в его текущем состоянии оно было противопоказано.
При мысли о Вагнере в груди неприятно защемило. Я снова это сделала. Ушла от разговора. ничего не сказала, ничего не объяснила.
Какая-то блондиночка в
— Извини, — раздался голос за моей спиной, — пробки — жуть.
— А я думала ты здесь, — я кивнула в сторону исследовательского центра.
Теплые губы вскользь прошлись по моей щеке, оставляя за собой какое-то липкое покалывание. Я подхватила салфетку и, растянув рот в приветственной улыбке, потерла лицо. Конечно, Жанну это не смутило. Ее вообще мало волновало, что о ней думали люди. Не обращая на меня внимания, она опустилась на стул напротив меня и, не тратя больше и минуты, уткнулась в меню.
Жанна была старше меня по-моему лет на восемь — десять — сейчас точно и не могла вспомнить. Мы не так часть пересекались — Жанна все больше обитала в головном исследовательском центре. Но глядя на то, как ее тонкие пальцы с идеальным натуральным маникюром перебирают страницы, я внезапно заметила, что она изменилась. Идеальный тон и челка-шторка уж не скрывали морщин в уголках глаз, а опущенные уголки губ уже не смог спрятать ее косметолог. В моей памяти Жанна всегда была молодой, дерзкой и строгой, чего нельзя было сказать по ее внешнему виду. Небольшого росточка, округлых форм, Жанна вводила в растерянность самых дереволобых вояк нашего подразделения своим “стоять!”. Белоснежное неизменное каре всегда подчеркивало огромные глаза олененка Бэмби с длинными ресницами. Пожалуй самым удачным изменением в Жанне, которое ее молодило, был не ботокс, а темно-русый цвет волос уложенных мягкими волнами.
— Выходной взяла сегодня, — Жанна отложила меню явно не найдя для себя чего-то интересного и уставилась на меня, — ради такого дела. Сколько лет мы не виделись?
Я неопределенно пожала плечами и вцепилась в уже чашку, стоящую передо мной. Жанна изучала меня. Я практически чувствовала ее взгляд, скользящий по моему лицу, подбородку, шее. Нельзя просто так взять и вернуться в общество из которого тебя последний раз увозили чуть ли не вперед ногами. Жанна была одна из тех немногих, которая знала, что произошло со мной. Ее лаборатории занимались синтезированием препаратов, которыми меня пичкали. А значит если я и могла что-то понять, то начать стоило с нее.
Жанна заказала кофе и, наконец, прервала ставшее напряженным молчание.
— Отлично выглядишь, — задумчиво протянула Жанна и облокотилась на спинку стула, — вроде и изменилась, а вроде и нет.
— У меня есть седые волосы, — ответила я на вопрос, который так и не прозвучал, удовлетворяя любопытство Жанны, — и морщины тоже есть.
Жанна кивнула каким-то своим мыслям даже не особо глядя на меня. Она смотрела в окно, где то и дело сновали люди.
— То есть ты все таки стареешь? — нарочито равнодушно спросила Жанна.
Сейчас я видела это как никогда четко. Раньше ослепленная ненавистью и жалостью к самой себе я этого не замечала ни в ней, ни в других. Почему-то тогда я легко и сразу приняла за норму, что часть оставшейся во мне крови вампира, благодаря которой я и выжила, выдает свои неудобства. Я воспринимала светобоязнь так же, как свою хромоту.
— Не знаю, — честно сказала я наблюдая за тем, как Жанна напряглась, — это будет понятно наверняка лет через двадцать. Сейчас я бы сказала, что меняюсь, но пока не понимаю, как.
— Ну мы же это предвидели, — Жанна оставалась спокойной для всех, но не для меня.
Скрежет, который с недавних пор я слышала еще четче, усилился. Жанна ковыряла ногтем край стола, пытаясь спрятать свою нервозность, а скрип ее сжатых зубов смешивался в какофонии звуков.
— Тяги к крови нет? — задала Жанна дежурный вопрос, а я на автомате посмотрела на ее шею.
Жанна сжалась. Лишь на долю секунды, но этого было достаточно. Она повела себя как обычный человек в обществе вампира. Просто испугалась, что на нее смотрят, как на кусок бифштекса.
— А должна быть?
— Ну ты же сама понимаешь, — Жанна заерзала на месте, глядя по сторонам, — Самсон поил тебя своей кровью, Вагнер — своей, и какой все это даст эффект в смеси с концентратом в итоге непредсказуемо, — заученно пробормотала Жанна, — да где же этот официант.
— Понимаю, — кивнула я наблюдая облегченный вздох Жанны, — мне достались светобоязнь, неустойчивость к предметам веры, острый слух и ускоренная регенерация. Логично предположить, что в какой-то момент может случится что-то еще.
— Тем более, что ты сказала, что меняешься, — кинула Жанна, а я улыбнулась, — откуда я знаю, как.
— Ну так давай я тебе расскажу.
Жанна недоуменно открыла рот, а я нагнулась ниже, практически касаясь стола грудью.
— Я не могу ходить под солнцем, — она хотела что-то сказать, но я схватила ее за руку, — практически совсем. Да, моя кожа не закипает и сильные SPF еще помогают, но ожоги и лихорадка обеспечены. Даже сейчас я сижу в тени, потому что я устала уворачиваться от прямых лучей. Твой крестик раздражает и обжигает меня прямо отсюда, хотя раньше я бы даже не заметила его, не схватись рукой. Я слышала, как билось твое сердце от страха еще когда ты только переступала порог этого кафе. Моя боль в ноге, сюрприз, психосоматическая — когда я зла или занята делом — ее нет. И, я, конечно, не уверена, но кажется, что я вполне могу сломать эту стену голыми руками.
Конечно, говорить все это вслух было достаточно тяжело. Особенно кому-то другому. Пока все это твои догадки и размышления — это одно. Но слова будто делают происходящее истиной. Сложной, которую не хочешь принимать, но нужно — иначе не будет возможности идти дальше.
— Сима, успокойся, пожалуйста, — тяжело сглотнув, Жанна трясущейся рукой потянулась к сумочке.
— Реакция на серебро у меня все та же, так что не стоит. И перестань трястись — тяги к человеческой крови у меня нет.