Полусвет
Шрифт:
— Что стало с твоим отцом? — едва проговорила я, а Мартинас уже стоял у выхода.
Пока я переводила дыхание, он даже не обернулся.
— Я убил его, — я вздрогнула, но Мартинас махнул рукой, — не стоит. Я сам иногда жалею. Ведь он был прав — с того дня я больше никогда не играл со змеями.
Глава 25
И каждая встреча с моим
Конечно по пути в наше временное пристанище, я тысячу и один раз проверила наличие хвоста. Жанна не была человеком, которому стоило доверять без оглядки. У меня в принципе не осталось тех, кому я могла бы верить.
Самое важное, что я понимала сейчас — Самсон разрабатывал свои планы один, но реализовывал с целой командой. Это сейчас все странности вдруг стали выстраиваться в очень внятную картину. Тогда было непонятно, почему больше суток меня вообще никто не искал? Почему Вагнера отправили на какие-то маловажные задания? Почему в ПМВ вообще не хватились, как только я исчезла с Мартинесом?
Почему вообще, когда я отказалась работать с Вагнером, все просто позволили нам объединиться с древним, как Самсон, вампиром.
Теперь на все эти вопросы напрашивались очень неутешительные ответы.
Самсон был настолько стар, что стирал все грани невозможного. То, на благо чего работала я и мой отец, перестало иметь вид какой-то не сдвигаемой мощи. Сама основа моего мира — ПМВ, вдруг превратилась в инструмент в умелых руках манипулятора.
Я изобрела концентрат 47. Именно мои исследования и руки вывели рабочий состав, который спасал просто несчетное количество жизней в год.
Но именно концентрат, не первый состав, я создала уже в группе с Самсоном. Именно Мартинас был тем, кто поздравлял тогда меня с победой. Он был рядом, когда я прыгала до потолка, получив долгожданный патент. Тогда я и не помнила о существовании Вагнера — моим напарником, партнером, мужчиной моей мечты и обладателем полного моего доверия был именно он. Самсон.
И сейчас, идя по заснеженной Никольской под многочисленным сиянием гирлянд я думала совсем не о своей победе.
Я пыталась вспомнить, а когда ко мне в голову пришла эта гениальная мысль — концентрат серебра, безвредный для организма человека, но убивающий вампира.
Но почему-то в голову лез именно последний наш разговор. Не тот, когда я висела расчлененная на грани безумия. И не тот, когда рядом был Вагнер. В моей голове навсегда остался разговор до. Тот, где Сима Жарова еще человек с… Человек.
Тот, где я еще человек.
Я кого-то зацепила плечом, но, пробормотав невнятные извинения, устремилась дальше к метро, Мороз пробирал, а серые тучи заволокли небо, не позволяя солнечным лучам вырвать меня из и без того не самых радужных дум.
Я уже смирилась с тем, что в тот день перестала быть человеком.
Это открытие оказалось еще больнее предыдущих. Еще недавно я всеми силами цеплялась за саму суть своего существования, за жизнь, а сейчас так спокойно думала о том, что моя жизнь действительно могла оборваться в тот день.
Нет.
О том, что она оборвалась.
Кажется, что я не оставила уже и капли сомнений. Вместе с воспоминаниями о Самсоне, с ужасом пережитого, я словно похоронила Симу Жарову той, что знала тогда.
Положа руку на сердце, в себе сегодняшней я не видела абсолютно ничего от старшего лейтенанта Жаровой.
И это даже перестало меня удивлять.
Ручка двери, ведущей в метро, не холодила руку, а поток людей не вызывал отторжения. Все они померкли — я не видела никого из них. Пустые бессмысленные оболочки, песчинки на полотне вечности. Они проносились серым потоком мимо, пока я вспоминала тот день.
Ты чего так боишься? — я видела силуэт Самсона так, словно не было всех этх лет. Они растворились в потоке ветра идущего поезда метро и гула, издаваемого его колесами. Бесцветные лица обратились единой массой, безликой и настолько зыбкой, что кажется можно было пропустить их как песок сквозь пальцы.
В тот день он говорил со мной. Как и множество раз до этого. Нет, мне не казалось — я никогда не понимала, почему Мартинас уделяет мне столько много внимания. Но вот, наконец, я поняла.
По какой-то известной только ему причине, он сделал вывод, что я подхожу для его эксперимента. Первого ли — кто знает. Но он готовил меня. Говорил со мной, узнавал. Он проверял. Ему было нужно что-то понять про меня.
Но еще важнее — он пытался объяснить мне.
Что-то.
Очень важное.
И оно сейчас растекалось в этой бессмысленной толпе.
Я зажмурилась и вцепилась в поручень изо всех сил.
Вот она. Та лунная ночь. Я очень хорошо помнила это идеально белый диск.
Такое количество анализов.
Он предупреждал? Намекал? Он знал, что я буду думать об этом после? Но ведь он прямо говорил — он им не доверял. И просил меня им не доверять. Он сказала, что волнуется обо мне.
Что это было? Часть той игры или что-то для сегодня?
Детка
Голова закружилась, а металл заскрежетал под рукой вместе с высыпавшимся снопом искр из-под колес вагона. Замелькал свет, а я как ошпаренная отшатнулась к дверям, пытаясь принять самый серый вид. Люди не оглядывались — им было все равно. Никто даже не заметил, что именно с моим скачком вагон пошатнулся.
Или это показалось только мне?
Сердце грохотало как бешеное.
Маньяк, уничтоживший горы человеческих жизней решил обо мне позаботиться?