Полутьма
Шрифт:
А вот это странно.
Самсон любил представления, а это уже определенно что-то новенькое. Он не хочет посмотреть жертве в глаза? Или что? Шея хрустит, когда я поворачиваюсь на новый звук совсем рядом. Что-то металлическое. Я трясу головой, давая разуму еще один шанс провалиться в забытье. Но нет, сознание держится крепко и яснеет с каждой секундой.
— Саш, ты здесь? — скриплю я, заходясь в кашле.
— Куда же я денусь от тебя, детка, — я сдерживаю себя, чтобы не дернуться от знакомого до дрожи в коленях голоса.
— Дай посмотреть
Узел крепкий, но не настолько, что невозможно развязать. Да сегодня день моего везения, что ли? Самсон совсем ослаб, что связать не смог меня по нормальному? Или это тоже часть игры?
— Нет, милая, — по шее скользит капля пота, а я думаю лишь о том, видит ли сейчас вампир мои манипуляции руками, — сегодня мы играем по-другому.
Движение воздуха и касание ледяного металла к моей щеке. Он не надавливает, просто скользит чем-то определенно острым и опасным по коже. Истерический смешок вырывается наружу, а вампир коротко смеется.
— Ты же сказал, что по-другому, а игрушки те же, — дрожащим голосом выдавливаю из себя, — дай выпить, что ли.
Металл исчезает, а в тишине слышен бешеный стук моего сердца. Где Вагнер? Как он вытащил меня из дома?
Но со всем этим я разберусь потом.
Сейчас нужно просто выбраться. Это же несложно сегодня? Он слабый. Слабый. Я справлюсь. Но паника все равно скользит где-то на самой поверхности, отбирая драгоценный воздух.
— Знаешь, — задумчиво растягивает он, пока я жмурюсь под повязкой, — думаю, можно. За встречу, да, детка?
— Точно, — киваю я, стараясь не напороться на лезвие, — именно так. Да и дядю помянуть надо, единственный родной человек.
Что-то в воздухе меняется. Он сбивается с шага? Не понимаю, но что-то не так. Лишь мгновение, а после короткого звука выдернутой пробки в ноздри врывается аромат вина. До слуха доносится мягкое скольжение жидкости по стенкам бокала, а внутренности тут же сжимаются в предвкушении.
Бокал. Это даже мило.
— Слушай, а почему именно красное? Мог бы подсадить меня на водку, не знаю. Наркота опять же. С учетом повреждений и коктейля из транквилизаторов вряд ли бы я протянула долго.
— В том и смысл, милая. Твое падение — лучшая из наград за все мучения. Да и, кажется, ты любила красное.
Голос вампира все еще звучит иначе. Звук отражается. Он все еще стоит спиной ко мне. Я дергаю запястье, но веревка удерживает меня. Кожу саднит, а вампир цокает языком.
— Это так мило, что ты помнишь.
— Не менее мило, чем твое сопротивления сейчас, детка. Мне приятно, спасибо, — смеется вампир, а я скалюсь в улыбке.
— О, обращайся. Это я умею.
Влажное стекло касается губ, а я жадно открываю губы, позволяя жидкости наполнить рот. Самсон не торопится, поэтому я пью не захлебываясь, спокойно глотая вино.
И это тоже странно. Вампир может не спешить во время игры, но сейчас она же еще не началась.
Или я чего-то не понимаю и мы уже
Тепло тут же разливается по венам, а желудок на мгновение сжимается в сопротивлении, но тут же расслабляется, принимая вино. Алкоголь впитывается в кровь мгновенно, ударяя в голову. На самом деле скорее всего это не он. Просто психологическая привязка. Я пью, значит, мне хорошо. Не больно. Возможно, это еще даже не настоящее опьянение.
Но оно работает.
Паника, что душила минуту назад, начинает отступать.
Самсон делает шаг назад, а я по инерции тянусь вперед за ускользающим бокалом. Плевать, как сейчас это выглядит. Он и должен видеть, что я — жалкая. Он же этого хотел? Показать мою ничтожность и несовершенство. Чем дольше ему нравится то, что он сейчас видит, тем больше у меня времени что-то придумать, пока все руки и ноги на месте.
Боюсь, что второй раз фокус с регенерацией не пройдет. Но я не знаю, как отвлечь его еще.
— Знаешь, Шукшина даже жаль, — я практически слышу, как вампир пожимает плечами.
Что?
Еще один монстр очеловечился или как? Он тянет время сам, но… почему?
Или мы ждем зрителя?
Проглотив надвигающийся страх, я заставляю себя улыбнуться. Пара глубоких вздохов, и наружу рвётся неконтролируемый смех. Алкоголь справляется со своей задачей — запускает процесс, что был остановлен лекарствами. Голова кружится, а я продолжаю смеяться до боли в челюсти.
— Детка?
— Саш, ну это же смешно, — постанываю сквозь смех, — самый опасный вампир во все времена не поделил со мной мужика. Сказал бы мне сразу, что ну занят он, что мы, не разобрались, что ли.
Кулак вампира врезается в мою скулу, а рот тут же наполняет кровь из разбитой губы. От резкого движения головы простреливает спину, а я не могу сдержать стон. Второй удар не заставляет себя ждать. Выдрав из меня крик, вампир бьет в живот, задевая старые раны. Несмотря на то, что на глазах повязка, становится светло. Слезы капают на тряпку, когда я повисаю на руках, пытаясь перевести дух.
— Фух, — я кашляю, сплевывая на пол кровь, — нет, ну что ты сразу обижаешься. Я серьезно. Забирай Вагнера и проваливайте оба. Счастья, любви и морей крови вам где-нибудь подальше от меня, — закусив губу, я поворачиваюсь туда, где по звуку шагов был Самсон, — погоди, или он не хочет? Милый, так тебя отвергли?
Я не понимаю, зачем сейчас бешу его еще больше, но когда его нога врезается мне в лицо, а нос отвратительно хрустит, наконец-то проскальзывает мысль. Я хочу потерять сознание, чтобы не испытывать боль. Нет, не ту, что сейчас разливается по телу, призывая инстинкт самосохранения на помощь. Ту, что я помню.
Я знаю, зачем ему нож.
Вот, что делает со мной страх. Но он вновь бьет недостаточно сильно.
Голова ужасно кружится, а я уже плохо понимаю, где верх, а где низ в перевернувшемся мире. Может быть даже хорошо, что сейчас я не вижу ничего. Сильная рука сжимает мои волосы, а я цежу сквозь окровавленные зубы.