Полутьма
Шрифт:
– И надолго ты? – кричу я, заранее зная, что он услышит.
Пальцы сжимают спасительный ПМ крепче. Он холодит кожу ладони, успокаивая и заставляя сознание держаться на поверхности. Конечно, никто бы не оставил мне табельное оружие. Этой прелестью я была обязана бывшему участковому, что упокоился где-то в лесу примерно на третий день после своего обращения. Серебряные пули стали для меня настоящим сюрпризом. То, что он знал о существовании монстров даже в этой глуши, наводило на нехорошие мысли и заставляло спать лишь урывками. Но все же, несмотря на постоянные подозрения, по назначению ПМ пока не применялся ни разу. Хотя испытать серебро в смеси с жидким убийцей вампиров хотелось. Но это разрушительное чувство, ненависть. Ему тоже нельзя было давать ход. Все
– Нет, – скрип половиц заставил пальцы сжать пистолет крепче, – я переночую сегодня.
– Могу я засчитать это как услугу? – особо не надеясь, говорю я, вытаскивая герметичную упаковку из таза.
– Schatz, если бы все было так легко, то проще было убить тебя, – появившись в дверном проеме, голубоглазая мечта женщин от двенадцати и до шестидесяти расплывается в улыбке.
А внутри все становится слишком паршиво для того, чтобы продолжать на него смотреть. Если бы я с самого начала знала, что его разыскивает полиция – никогда не согласилась. Все говорили про него исключительно, как «Сережа-а-а», мечтательно закатывая глаза и с придыханием. В мыслях даже не было, что он скрывается от правоохранительных органов. Вот не дура ли. Какой здравомыслящий адекватный человек предложит за смешную сумму вступить в долю на имущество и жить в свое удовольствие на смешных условиях. Всего-то пускать хозяина в дом, когда хочет, никому не говорить, что видела его, и не задавать вопросов. Единственный пункт тогда, что мне не понравился – это услуга, которую Сергей может попросить, а я должна выполнить.
Мне бы тогда трезвый разум и сытый желудок.
Но нет, мешать транквилизаторы с вином тогда входило в круг моих ежедневных занятий.
Я на его глазах закапывала труп. Кто, кроме другого преступника, мог это предложить в обмен на молчание? Застонав, я вцепилась пальцами в холодный бортик ванны. Когда из полиции пошли вопросы, я, конечно, не удивилась. Придумала тысячу и одно оправдание типа того, что «Сережу» оговорили. Ведь именно такие слухи ходят по поселку. Тем более, что передовик баба Клава лично била кулаком в грудь и заявляла, то Сережа не меньше, чем создание небес.
На меня же его флюиды не действовали. К огромному моему счастью, человек в состоянии клинической депрессии не способен испытывать светлые и сильные чувства к кому-то. Ну или это просто мой психотерапевт так мне говорил, не знаю. Каким-то чудом вояки решили не ставить меня на учет в психушке, поэтому специалист у меня был мирный, а не тот, после посещения которого нельзя устроиться на работу. Факт оставался фактом. Мужчина, которого все от мала до велика поливали слюнями при одном упоминании, а при встрече, похоже, были готовы облизать его от пяток и до тонкого шрама на виске, не вызывал во мне ничего, кроме высасывающего силы чувства собственной вины.
На радость мне, появлялся он крайне редко. Присутствие можно было заметить по отсутствующим алкозаначкам, продуктам и редким пересечениям в коридоре. Последний раз виделись две недели назад, когда я уже пришла в условную норму. Условную – это потому, что после пребывания в небытие нельзя за месяц превратиться в здорового человека.
– Чувствуй себя как дома, – махнув ПМом в сторону двери, пробурчала я, – и дрянь свою забери, я так найду, чем перекусить.
Не спуская взгляда со сжатого в моих пальцах пистолета, он проходит внутрь, а запах плесени настойчиво перемешивается с его парфюмом. Автоматически замечаю, что такой бы мне понравился. Раньше. Сейчас я лишь отодвигаюсь чуть плотнее к бочку унитаза, чтобы успеть среагировать при необходимости. Сегодня я снова не буду спать, а так не должно быть. Мне нужно спать. Я иногда даже действительно хочу этого – вновь беззаботно сомкнуть глаза и позволить сознанию перестать мучить меня. Алкоголь помогал забываться. Но он не дает отдыха, это обман. Яд. То, что разрушает меня окончательно.
Фиолетовая футболка задирается, когда Сергей наклоняется за кефиром, а я невольно взглядом прохожусь по оголенной пояснице. Бронзовая идеальная кожа. С таким загаром по крайней мере один грех с него можно снять. Подцепив кефир пальцами, он медленно выпрямляется. А я снова уговариваю себя, что у него было миллион шансов убить меня.
– Плохие новости, schatz, – растянув губы в улыбке и приподняв бровь, говорит это чудовище, – я и так дома.
В горле непроизвольно становится сухо. Сергей скрывается за дверью, а я не могу взять себя в руки и подняться с места. Пальцы мелко подрагивают, когда я подношу пистолет ближе к глазам. Уничтожающие изнутри мысли. Их больше не было, потому что я сильнее. Гораздо сильнее, чем все то, что так и не смогло меня сломить. Закусив губу, я медленно кладу ПМ на пол. Делая медленный вдох, смотрю в одну точку, крепко сжимая край ванны в том месте, где проступила ржавчина. Пятно жесткое, прохладное и покалывает палец. Дает ощущение того, что я нахожусь в здесь и сейчас. Медленный выдох не заканчивается паникой, и настроение быстро ползет вверх. Очень хорошо. Улыбнувшись самой себе в отражении плитки на стене, я снова вижу в своих глазах так редко появляющийся огонь. Про себя его называю – искра жизни. То состояние, когда ты просто понимаешь, что дышать полной грудью – высшее счастье на земле.
Он появляется ненадолго, но мне хватает этого заряда, чтобы быстро подняться с унитаза и, захлопнув дверь, открыть на полную холодную и горячую воду. Хочется пены. Повинуясь порыву, выдавливаю часть своего шампуня, позволяя воде тут же покрыться тонким белым слоем пузырьков. Вот и молодец, Сима. Ты просто умница.
– Я самая счастливая девушка на свете, – говорю я пенящейся воде и чувствую, как напряжение отпускает, – я жива.
– Что ты там бормочешь? – кричит с кухни Сергей, а я чертыхаюсь.
– Чайник, говорю, поставь! Вода под краном не отравлена, – перекрикиваю воду я и тут же усмехаюсь, – хотя тут не гарантирую.
Надо дойти завтра до Палыча и все ему рассказать. Хотя… Может быть, у меня остался номер кого-нибудь из ребят. Ведь через них пробить, кто разыскивает Сергея, и передать информацию гораздо лучше, чем втягивать в дела военных Палыча.
– Сахара побольше кину, – раздается смеющийся голос из кухни, – цианид, если что, на раз-два обезвреживает.
– Моветон, Сергей, – опускаюсь в еще не наполнившуюся водой ванну и смотрю на тонкую щель под дверью, – две тысячи двадцатый год на дворе, а ты – цианид. Фу, вульгарщина.
Вытянув из кармана скинутой на пол куртки старенький и трижды разбитый айфон 5С, я перевожу его на беззвучный режим. Пальцы быстро перебирают контакты. Сколько же здесь всякого мусора. Надо удалить все, да руки не доходят. Тем более, что некоторой части списка уже просто нет. Или мертвы, или в армии «не живых». Вспомнив загорелую полоску на спине Сергея, я задумчиво смотрю на дверь. Все же так рисковать нельзя.
Даже если он не вампир, никто не исключает, что его ухо не прижато к двери так, что не видно тени. А значит, нужно написать кому-то, причем так, чтобы здесь не появилась сразу армия. Для начала во всем стоит убедиться самой, но вот информация не помешала бы. Задумчиво постучав отрезанным под корень ногтем по экрану, я все же нахожу нужное имя. Излюбленный WA послушно грузит чаты, а я мысленно ставлю памятник Палычу и оператору сотовой связи, что решил усилить сигнал у нас в регионе. В принципе, раньше проблем не было, пока после пожаров вышка из строя не вышла. Глядя на открытый чат, понимаю, что мысли специально пытаются убежать в другую сторону.
Кинув быстрый взгляд на дверь, уверенно набиваю «я беременна, ждем в гости с пузожителем» и, прикрепив универсальное фото в зеркале – с гладким, но голым животом, сделанное года три с половиной назад, отправляю сообщение. Дашка сообразит. У нее есть мой адрес, а фразу «я беременна» мы кричали, когда появлялась какая-то безумная идея. Нервно пережевывая губу, смотрю, как за первой галочкой появляется вторая. Наконец «в сети». Пальцы вздрагивают на эмалированной поверхности ванны.
«Ура! Везу твои любимые вкусняшки! Заскочу на неделе».