Полутьма
Шрифт:
– Ты же сказал, что по-другому, а игрушки те же, – дрожащим голосом выдавливаю из себя, – дай выпить, что ли.
Металл исчезает, а в тишине слышен бешеный стук моего сердца. Где Вагнер? Как он вытащил меня из дома?
Но со всем этим я разберусь потом.
Сейчас нужно просто выбраться. Это же несложно сегодня? Он слабый. Слабый. Я справлюсь. Но паника все равно скользит где-то на самой поверхности, отбирая драгоценный воздух.
– Знаешь, – задумчиво растягивает он, пока я жмурюсь под повязкой, – думаю, можно. За встречу, да, детка?
–
Что-то в воздухе меняется. Он сбивается с шага? Не понимаю, но что-то не так. Лишь мгновение, а после короткого звука выдернутой пробки в ноздри врывается аромат вина. До слуха доносится мягкое скольжение жидкости по стенкам бокала, а внутренности тут же сжимаются в предвкушении.
Бокал. Это даже мило.
– Слушай, а почему именно красное? Мог бы подсадить меня на водку, не знаю. Наркота опять же. С учетом повреждений и коктейля из транквилизаторов вряд ли бы я протянула долго.
– В том и смысл, милая. Твое падение – лучшая из наград за все мучения. Да и, кажется, ты любила красное.
Голос вампира все еще звучит иначе. Звук отражается. Он все еще стоит спиной ко мне. Я дергаю запястье, но веревка удерживает меня. Кожу саднит, а вампир цокает языком.
– Это так мило, что ты помнишь.
– Не менее мило, чем твое сопротивления сейчас, детка. Мне приятно, спасибо, – смеется вампир, а я скалюсь в улыбке.
– О, обращайся. Это я умею.
Влажное стекло касается губ, а я жадно открываю губы, позволяя жидкости наполнить рот. Самсон не торопится, поэтому я пью не захлебываясь, спокойно глотая вино.
И это тоже странно. Вампир может не спешить во время игры, но сейчас она же еще не началась.
Или я чего-то не понимаю и мы уже играем?
Тепло тут же разливается по венам, а желудок на мгновение сжимается в сопротивлении, но тут же расслабляется, принимая вино. Алкоголь впитывается в кровь мгновенно, ударяя в голову. На самом деле скорее всего это не он. Просто психологическая привязка. Я пью, значит, мне хорошо. Не больно. Возможно, это еще даже не настоящее опьянение.
Но оно работает.
Паника, что душила минуту назад, начинает отступать.
Самсон делает шаг назад, а я по инерции тянусь вперед за ускользающим бокалом. Плевать, как сейчас это выглядит. Он и должен видеть, что я – жалкая. Он же этого хотел? Показать мою ничтожность и несовершенство. Чем дольше ему нравится то, что он сейчас видит, тем больше у меня времени что-то придумать, пока все руки и ноги на месте.
Боюсь, что второй раз фокус с регенерацией не пройдет. Но я не знаю, как отвлечь его еще.
– Знаешь, Шукшина даже жаль, – я практически слышу, как вампир пожимает плечами.
Что?
Еще один монстр очеловечился или как? Он тянет время сам, но… почему?
Или мы ждем зрителя?
Проглотив надвигающийся страх, я заставляю себя улыбнуться. Пара глубоких вздохов, и наружу рвётся неконтролируемый смех.
– Детка?
– Саш, ну это же смешно, – постанываю сквозь смех, – самый опасный вампир во все времена не поделил со мной мужика. Сказал бы мне сразу, что ну занят он, что мы, не разобрались, что ли.
Кулак вампира врезается в мою скулу, а рот тут же наполняет кровь из разбитой губы. От резкого движения головы простреливает спину, а я не могу сдержать стон. Второй удар не заставляет себя ждать. Выдрав из меня крик, вампир бьет в живот, задевая старые раны. Несмотря на то, что на глазах повязка, становится светло. Слезы капают на тряпку, когда я повисаю на руках, пытаясь перевести дух.
– Фух, – я кашляю, сплевывая на пол кровь, – нет, ну что ты сразу обижаешься. Я серьезно. Забирай Вагнера и проваливайте оба. Счастья, любви и морей крови вам где-нибудь подальше от меня, – закусив губу, я поворачиваюсь туда, где по звуку шагов был Самсон, – погоди, или он не хочет? Милый, так тебя отвергли?
Я не понимаю, зачем сейчас бешу его еще больше, но когда его нога врезается мне в лицо, а нос отвратительно хрустит, наконец-то проскальзывает мысль. Я хочу потерять сознание, чтобы не испытывать боль. Нет, не ту, что сейчас разливается по телу, призывая инстинкт самосохранения на помощь. Ту, что я помню.
Я знаю, зачем ему нож.
Вот, что делает со мной страх. Но он вновь бьет недостаточно сильно.
Голова ужасно кружится, а я уже плохо понимаю, где верх, а где низ в перевернувшемся мире. Может быть даже хорошо, что сейчас я не вижу ничего. Сильная рука сжимает мои волосы, а я цежу сквозь окровавленные зубы.
– Не верю, – выплевываю Самсону в лицо, – ты так просто меня не проведешь, Саш.
– Детка, а ты совсем двинулась, да?
– Должно быть что-то еще, – слизнув кровь с губ, я снова выплевываю слюну, – ты же не просто так обратил его, да, Саш? Что-то было. И про это что-то по своей глупости узнала я. Слишком много чести одной человечке, слишком.
Пальцы в моих волосах расслабляются и я обессиленно роняю голову, касаясь подбородком груди.
Сквозь пелену перед глазами пробивается свет. Стараясь дышать спокойнее, я часто моргаю, сбивая мешающую разглядеть хоть что-то вокруг влагу ресницами. Так и есть. От постоянных ударов повязка сбилась, открыв тонкие щели у пазух носа.
Хоть что-то.
Земляной пол. Вот почему шаги показались странными. Я стою на твердой земле. Землянка? Что за декорации вокруг на этот раз? Хочется задрать голову, чтобы рассмотреть все получше, но тогда Самсон сразу все поймет, а терять связь с миром очень не хотелось. Медленно поворачиваюсь всем телом вправо, пытаясь разглядеть, что позади. Там стена? Или пустое пространство? Ноги связаны, но удерживает их какой-то подвижный груз у меня за спиной.
К чему привязана веревка наверху?