Полузащитник Родины. БеспринцЫпные истории
Шрифт:
– А ты? – спросил он. – Ты-то сейчас своих прыгунов отработаешь, и все, свалишь куда повыше, с семьей увидишься – и гори оно. А Савелию с его набором как-то жить там, на земле, надо. А как ему жить-то?
– Ничего, уж как-нибудь справится!
– Слушай, ты мне истерить прекращай, нам всем – в смысле и тебе и мне – очень, знаешь ли, выгодно, что его машина сбила.
– Выгодно? Почему? – искренне удивилась Карина.
– Ну а как? У тебя один остался, а если бы Савелия машина не сбила, он бы точно в течение недели все равно прыгнул бы. Хорошо, не точно. Но с вероятностью процентов пятьдесят,
– Что значит – зависли? А ты тут при чем?
Инструктор понял, что брякнул лишнее, но ему стало лень выдумывать легенду:
– При том! Пока ты семерых не отработаешь, я тут тоже прилип тебя караулить. Мне эклеры эти уже знаешь где?!
Карина внимательно на него посмотрела:
– Тебя чего, тоже наказали, получается?
– Чего это сразу «наказали»? – обиженно уточнил любитель эклеров. – Задание дали. Ты вот своего мужа с детьми увидеть хочешь?
– Хочу, – не понимая связи, ответила Карина.
– Вот и я кое-чего хочу. – Вид у Инструктора был как у ребенка, которого не пустили в Диснейленд.
– Чего?
– Только не надо смеяться.
– Мне не до смеха.
– Я хочу узнать, кто убил Кеннеди. Мне обещали сказать.
Карина упала в тяжелый фейспалм.
– Ты чего, дурак? Какой Кеннеди? Тебе не по хрену?
– Нет. Я, считай, из-за него умер, – поделился своим прошлым Инструктор.
– Поясни… и извини, что я на «ты». Просто выбесили вы меня все.
– Да не проблема. Я, вообще, из Штатов, там все на «ты». Я журналист-исследователь, писал книгу про Кеннеди, полжизни вопрос изучал, выпустил в итоге свою работу – а ее разнесли в пух и прах. Критики. А когда я писал, соцсетей не придумали еще, и мне негде было ответить, да и тем, кому понравилось, тоже некуда было написать. Раньше же хейт направляли в одну сторону, понимаешь? Ну я и умер от сердечного приступа после месячного запоя. Глупо, но как есть. Вот я тут немного продвинулся по карьерной лестнице, обещали сказать… Я без этой правды спать не могу.
Карина этот каминг-аут восприняла своеобразно:
– То есть, пока я не отработаю, ты тут как привязанный?
– Вроде того. – Инструктор попросил еще кофе.
Карина замолчала, пытаясь осознать только что услышанное. Потом вдохнула, собралась и озвучила требования властям от террористов:
– Тогда возвращай Савелия. Иначе я вообще перестану их уговаривать. Понятно? Связывайся со своими, мантру читай – в общем, как хочешь.
Инструктор опешил:
– Что значит – перестанешь?! Ты должна!
– Никому я ничего не должна, – спокойно ответила Карина. – Свобода воли. Основа мироздания. Вечность буду в этом кафе с тобой сидеть, вечность с эклерами! Как тебе? Прыщами покроешься адскими и про Кеннеди не узнаешь! – Карина откусила большой кусок от эклера.
Настало время Инструктора озадачиться. Однако он заподозрил подопечную в блефе:
– То есть ты готова из-за Савелия своих не увидеть? Ты чего, меня на понт берешь?
Возможно, когда Карина начинала говорить, она и вправду блефовала, но… как это часто бывает с россиянами, в процессе спора появляется решимость идти до самого конца, даже если и плана такого не было.
– Готова! – сказала она. – Не из-за Савелия, а потому, что несправедливо так, понятно? А если все несправедливо, то зачем все? Оживляй.
Инструктор помрачнел и окончательно растерял всю свою ленивую чванливость.
– Да не могу я его оживить, – грустно сказал Инструктор.
– А кто может?!
– Никто. Здесь – никто.
– Но меня-то оживляете каждый раз!
– Реально-то мы тебя оживить не можем. Это спецэффект, считай. Так все устроено, что ни я, ни начальство, ни даже Бог смерть отыграть назад не может. Я тоже, если честно, разочаровался в системе. Некоторых людей очень жалко. Вот так.
Карина всю свою короткую жизнь отличалась тем, что не сдавалась. Кроме одного раза, как вы уже поняли.
– Ты сказал – здесь никто. А там? Там кто-то может?
– Врач может, если успеет и руки не из жопы. В смысле врач скорой.
– А скорая едет?!
– Ты же сказала, что из-за него скорая приедет. Вот она и едет, в пробке застряла.
– Ну хотя бы с пробкой ты можешь помочь?!
Инструктор огляделся по сторонам:
– Ты только меня не сдавай. Я научился тут светофоры блокировать. Иногда красный свет минут десять держу и слушаю, как люди власть ругают. Мелочь, а приятно. Это же я – власть, получается.
– Что у тебя в голове… Врубай скорой зеленый, короче.
Инструктор тыкнул что-то в компьютере:
– Едет.
– Молодец. Слушай, а в скорой хороший врач?
– А я знаю? Сейчас хороших врачей – днем с огнем, одни блогеры везде, даже среди врачей.
– Не поспоришь. Тебя как зовут, вообще?
– В последней жизни звали Джеффри.
– Джеффри, ты молиться умеешь?
– А что? Вроде да. Тренинг проходил тут.
– Вот и молись. Молись, чтобы он был врачом больше, чем блогером! Иначе – я тебе слово даю – мы здесь навсегда останемся. Я, ты и эклеры.
– Хорошо. Я попробую. Ты тоже давай. Никогда не знаешь, чей звонок примет колл-центр.
– Очень смешно!
Прошло минут пять. Неожиданно Инструктор просиял:
– Слушай, ну твой Савелий прям феерически невезучий персонаж.
– Что такое?
– Весь переломался вдобавок ко всему своему набору и выжил. Выжил! Лузер – он и есть лузер.
Карина улыбнулась, обняла Джеффри и с какой-то особой теплотой сказала:
– Сам ты лузер. Может, ему в больнице язву поправят, медсестра какая приласкает, родители его наконец в себя придут, поймут, что нельзя так с сыном. Короче, слава Богу, что он выжил!
Джеффри буркнул:
– Врачу слава, вообще-то. Хотя и Богу, конечно, тоже – он же врачей придумал. А знаешь… Неслучайно он под машину попал… Он теперь месяц под присмотром, с крыши уже не прыгнуть. Значит, один нам остался!
– Один. Слушай, а все-таки: почему мне каждый раз так страшно прыгать? Ведь знаю же, что это, как ты сказал… спецэффект, а все равно такая жуть…
Джеффри поставил чашку с кофе на стол и сказал неожиданно холодно, если не зло:
– Чтобы ты на все жизни будущие запомнила, что нельзя так. А ты думаешь, почему некоторые люди так высоты боятся? Помнят.