Полужизнь
Шрифт:
Они устроились вместе на маленьком диванчике, и он позволял себе все плотнее прижиматься к ней, вдыхая этот сложный аромат, глядя на ее выщипанные брови, ощущая прикосновение ее ног, чуть колючих после депиляции, — она сидела, подобрав их под себя.
Перси заметил это, но смолчал. Вилли счел его молчание проявлением дружеской снисходительности. И сама Джун была мягка и уступчива, даже в присутствии Перси. Вилли видел эту готовность и уступчивость на ее лице. Когда подошло время оставить Джун и Перси наедине, чтобы они могли заняться тем, ради чего встретились, он уже взвинтил себя. Он подумал, что ему надо найти проститутку. Как это делается, он не знал, но слышал, что проституток много на улочках рядом с Пиккадилли-серкус. И все же отправиться туда ему не хватило смелости.
В
Увидев все, что так возбудило его в субботу, он едва мог выдержать это зрелище. Ее длинные ресницы под перламутровыми веками и черными линиями бровей взметнулись вверх. Она поздоровалась с ним без удивления. Ему сразу стало легче; не успел он обменяться с ней и десятью словами, как убедился, что она понимает его потребность и готова быть с ним ласковой. Но даже тогда он почувствовал, что не знает, как перейти к делу, какие слова здесь нужны. Единственным, что он смог сказать, было:
— Ты со мной не встретишься, Джун?
— Конечно, Вилли, — очень просто ответила она.
— Может, сегодня? Когда ты закончишь.
— Где мы встретимся?
— В клубе.
— Где раньше работал Перси? Но надо, чтобы тебя приняли в члены, знаешь?
Ближе к вечеру он пошел в клуб узнать, можно ли стать его членом. Оказалось — пожалуйста. Как ни странно, клуб опять был почти пуст, если не считать очень белой женщины на табурете и черного бармена. Бармен (наверное, в эти периоды затишья он занимался и тем, что прежде входило в обязанности Перси, — был груб с грубыми и вежлив с вежливыми) попросил Вилли заполнить анкету. Потом Вилли заплатил пять фунтов (он жил на семь фунтов в неделю), и бармен — нарисовав ручкой несколько крохотных кружков, прежде чем начать писать, точно штангист, который примеряется к тяжелой штанге, прежде чем попытаться взять вес, — старательно вывел имя Вилли на маленькой членской карточке.
Он начал следить за улицей задолго до назначенного часа, потому что не хотел прийти первым в клуб, где его, возможно, ждало разочарование; и все это время он представлял себе, как Джун под конец рабочего дня совершает необходимые манипуляции, а затем идет из «Дебнемз» в клуб, куда он ее пригласил. Когда она явилась, он встретил ее в дверях, и они вместе вошли в темный зал. Бармен знал ее, и женщина на табурете тоже, и Вилли порадовался тому, что очутился здесь с человеком, которого знают. Он купил коктейли дорогие, пятнадцать шиллингов на двоих, — и все время, пока они сидели в этой темной комнате, вдыхал запах духов Джун и прижимался к ней, не обращая внимания на то, что сам же ей говорил.
— Мы не можем пойти в колледж, — сказала она. — Перси это не понравится, и потом, девушек пускают туда только по выходным. — Чуть позже она сказала: — Ну ладно. Пойдем в другое место. Но надо будет взять такси.
Когда она дала таксисту адрес, тот скорчил недовольную мину. Они покинули чудесные окрестности Марбл-Арч и Бейсуотер-роуд. Потом повернули на север и очень скоро оказались в убогом районе, среди больших неряшливых домов без палисадников и оград; под их окнами стояли мусорные баки. У одного из таких домов машина затормозила. Вместе с чаевыми плата таксисту составила пять шиллингов.
Они поднялись по лестнице без перил к большой о6одранной двери — во многих местах на ней проглядывали слои старой краски. Эта дверь вела в широкий, темный коридор, где пахло застарелой грязью, а на стенах до сих пор висели газовые рожки. Обои под потолком были почти черные; линолеум на полу вытерся и стал почти бесцветным, только кое-где по краям уцелел первоначальный узор. Лестница в конце коридора была широкой, в старинном стиле, но на деревянных перилах лежал слой глубоко въевшейся грязи. На лестничной площадке, под немытым окном с трещиной, валялся мусор.
— Это не «Ритц», но
Вилли не был в этом так уж уверен. Большинство дверей были закрыты. Но пока они шли наверх — лестница становилась все уже и уже, — то там, то сям двери чуть приоткрывались, и Вилли видел в щелях хмурые, морщинистые, желтые лица каких-то древних старух. Отъехав совсем немного от Марбл-Арч, они словно очутились в другом городе, — словно другое солнце светило над колледжем, где учился Вилли, словно под парфюмерным прилавком в «Дебнемз» лежала другая земля.
Комната, которую отперла Джун, была маленькой; на ее дощатом полу, застеленном газетами, лежал про-стой матрац. Здесь были стул, полотенце, голая лампочка под потолком и мало что еще. Джун неторопливо разделась. Для Вилли это оказалось чересчур.
Он вряд ли даже успел что-то почувствовать. Буквально через несколько секунд для него все было кончено — после стольких дней подготовки, после всех затрат, — и он не знал, что сказать.
Позволив ему положить голову на свою пухлую руку, Джун сказала:
— Один мой приятель говорит, с индийцами так часто бывает. Это из-за того, что у вас браки планируют. Вроде как и стараться не нужно. Мой отец рассказывал, что его отец объяснял ему: "Сначала удовлетвори женщину. А потом уж думай о себе". Вряд ли кто-то говорил тебе что-нибудь в этом духе.
Впервые в жизни Вилли подумал о своем отце с состраданием.
— Дай мне попробовать снова, Джун, — сказал он. Он попробовал снова. Это длилось дольше, но
Джун ничего не сказала. А потом, как и в прошлый раз, все вдруг кончилось. Туалет был в конце грязного коридора. Высокий ржавый бачок покрывала мохнатая от пыли паутина; такие же клочья паутины висели, точно тряпки, на маленьком оконце под потолком. Джун, вернувшись оттуда, оделась очень тщательно; Вилли не смотрел на нее. Они спустились по лестнице молча. По дороге открылась одна дверь, и какая-то старуха пристально поглядела на них. Час назад Вилли смутился бы; теперь ему было все равно. На лестничной площадке они встретили маленького черного человечка в широкополой ямайской шляпе, почти закрывающей лицо. Его штаны — часть костюма «зут» — были сшиты из тонкого материала, предназначенного для более теплого климата, и напоминали завязанные на щиколотках мешки. Он посмотрел на них слишком долгим взглядом. Потом они прошли по убогим кварталам, где стояла мертвая тишина, мимо больших окон, наглухо закрытых провисшими занавесками и самодельными маркизами, к освещенным магазинам и обычным лондонским улицам с более или менее оживленным движением. Такси брать уже не стали. Джун села в автобус — она сказала, что доедет до Марбл-Арч, а оттуда, на другом автобусе, отправится в место под названием Криклвуд. Вилли поехал своим маршрутом. По дороге обратно в колледж, думая о том, как Джун возвращается домой, в какое-то место, которого он не мог себе даже представить, думая о Перси, Вилли почувствовал угрызения совести. Но это продолжалось недолго. Он отогнал их — как бы все ни сложилось дальше, в целом он был доволен собой. Сегодня он потрудился на славу. Стал, можно сказать, другим человеком. А с денежными проблемами он разберется потом.
Встретившись с Перси в следующий раз, он спросил:
— А какая у Джун семья?
— Не знаю. Я никогда не видел ее родных. По-моему, она их не любит.
Позже он пошел в библиотеку и взял там "Физиологию секса" — книгу в мягкой обложке из серии «Пеликан». Он и раньше видел эту книгу, но тогда его отпугнуло ее научное название. Маленький томик, изданный в военные годы, был прошит ржавыми металлическими скобками, кое-где мешавшими прочесть начала строчек. Вилли приходилось натягивать страницы и поворачивать книгу под разными углами. Наконец он нашел то, что искал. Он прочел, что в среднем мужчина способен продолжать сношение от десяти до пятнадцати минут. Это его огорчило. Но еще через несколько строчек обнаружилось кое-что похуже. Он прочитал, что "половой гигант" может с легкостью продлить время сношения до получаса. Легкомысленный, ехидный язык, который, на его взгляд, совсем не годился для серьезного издания, подействовал на него как удар. Он не поверил тому, что прочел, и отложил книгу.