Полвека на флоте
Шрифт:
В те дни, по еще горячим следам войны, моряки всех рангов занимались изучением боевого опыта. На важность этой задачи мне указали еще в Москве. И сразу по приезде на флот я занялся ею. Главное было - всячески развивать инициативу командиров всех степеней, воспитывать решительность и настойчивость в достижении цели. Планы боевой подготовки составлялись тщательно, в соответствии с нашими техническими возможностями, хотя их было не сравнить с нынешними. В то время атомных подводных лодок у нас еще не было, плавали на дизельных торпедных, которые не могли находиться в подводном положении столько времени, как это стало возможным
Мы понимали неизбежность перемен. Пока теоретически, на играх, моряки начинали осваивать новую тактику. Революция в технике и оружии уже настойчиво пробивала себе дорогу. Но как бы ни совершенна была техника, решающая роль остается за человеком. Надо было вырабатывать наиважнейшие качества завтрашнего моряка, и прежде всего командира - организатора боя. Флот тех дней сыграл свою роль в подготовке многих тысяч матросов и офицеров для будущего ракетного и атомного флота.
Плавали мы тогда много и подолгу. На протяжении года не раз проводили сборы всего флота для решения тактических задач. При этом отрывались от баз на месяц, а то и больше. Вряд ли есть смысл подробно рассказывать об учениях, которые давно ушли в область истории. Позволю себе вспомнить кое-что, возможно второстепенное, однако поучительное и в наши дни.
Каждый район морского театра имеет свои особенности. Никакие лоции не помогут в изучении этих особенностей, а знать их очень важно. Я взял за правило настойчиво расспрашивать рыбаков, местных старожилов, ветеранов флота о всех приметах изменения погоды в том или ином районе. И это не раз пригодилось. Как-то мы собрали флот на большие учения. Начальник походного штаба контр-адмирал Е.П. Збрицкий вечером доложил мне план на следующий день. Намечались, в частности, практические торпедные стрельбы подводных лодок. Учебные торпеды, пройдя под килем корабля-цели, обычно автоматически всплывают, и их поднимают из воды катера-торпедоловы. Но в ветер среди волн разыскать всплывшую торпеду не так-то просто, а поднять ее на борт в сильную качку и не повредить - еще труднее. Естественно, я спросил Е.П. Збрицкого, какую погоду обещают синоптики. Збрицкий - опытный моряк, в прошлом командовал миноносцем, крейсером, умело воевал на Балтике, потопил не одно вражеское судно. Мы давно с ним знакомы, и я полностью доверял его компетенции, не случайно он часто назначался начальником нашего походного штаба. На этот раз Збрицкий воздержался от ответа.
– Разрешите, я позову синоптика, выслушаем его доклад.
Явился молодой майор и очень подробно, с картой в руках осветил метеорологическую обстановку на театре. Я спросил:
– Ну, а какая погода будет завтра в районе торпедных стрельб?
Синоптик отрезал без запинки:
– Погода будет хорошая, товарищ командующий!
Разговор происходил на мостике крейсера. Я посмотрел на прибрежную гору. Местные рыбаки много мне рассказывали о ней. По их наблюдениям, если с вечера куполообразная вершина скрывается в серых облаках, плывущих в долину, - это верный признак ухудшения погоды. Сейчас гора как раз в густых серых тучах.
– А мне кажется, товарищ майор, что погода будет плохая, - сказал я. Синоптик с обидой пожал плечами, собрал карты и, попросив разрешения, удалился. Потом он изливал душу Збрицкому: "Какие
А утром задул свирепый зюйд-ост, поднялась большая волна, все заволокло туманом. Торпедные стрельбы пришлось отложить.
Стоит пожалеть, что такие вот вполне надежные местные признаки погоды почему-то не приводятся в лоциях морей.
Боевой учебе подводников мы уделяли особенно много внимания. Я бывал на всех их крупных учениях, не раз выходил с ними в море.
Одна из наших малых лодок отрабатывала плавание в подводном положении. Командир и инженер-механик молодые, мне хотелось с ними поближе познакомиться. Я не имел привычки предупреждать о своем приходе, и за мной не шла свита сопровождающих штабных специалистов. И на этот раз взял с собой только флагманского штурмана капитана 1 ранга Яросевича - опытного и знающего наш театр.
Лодка стояла на рейде. Я сошел с катера. Не успел поздороваться с командой и обойти корабль, как донесся шум мотора. Заметив на "малютке" флаг командующего флотом, тут же на лодку поспешили командир соединения контр-адмирал Е.Г. Шулаков и флагманский механик.
Снялись с якоря, бодро бежим под дизелями по тихой глади залива. Стоящие на якоре корабли играют "захождение" - приветственный сигнал командующему флотом, по которому команды кораблей принимают положение "смирно". На лицах подводников радость: в кои веки "малютку" первыми приветствуют все, даже самые большие корабли флота...
В район учения пришли очень быстро, застопорили дизеля, переключились на электромоторы. В лодке сразу водворилась тишина. Матросы работают быстро, четко, старательно. На лицах сияют улыбки. Мне понятно - флаг командующего флотом развевается на "малютке" не каждый день и ребятам не хочется ударить в грязь лицом. Честь корабля!..
В центральном посту гостям тесно, фигуры у начальства грузные, явно не по размерам "малютки". Стараемся втиснуться между клапанами и приборами, чтобы не мешать экипажу. Шулаков, высокий, плотный, не раз обо что-то стукнувшись головой, со вздохом изрекает:
– Да, это вам не "Ленинец".
(Лодка типа "Ленинец" - большая, раз в пять больше "малютки". Там, конечно, было куда просторнее в центральном посту.)
В балластных цистернах зашумела вода. Начинаем погружаться. Командир корабля, рыжеватый капитан-лейтенант, заметно волнуется. Механик, наоборот спокоен, он уверен в своих расчетах.
– Боцман, держать глубину двадцать метров!
– Есть, держать двадцать метров!
Смотрю на стрелку глубиномера, за моей спиной стоит Шулаков, я слышу его дыхание, он, видимо, также не сводит глаз с прибора. Боцман докладывает:
– Глубина двадцать метров...
– и тут же дрогнувшим голосом добавляет:-Лодка тяжела, глубина тридцать метров!
Командир прибавляет ход, электромоторы загудели сильнее, но лодка продолжает погружаться. Угрожающе увеличивается дифферент на нос. Командир стопорит электромоторы. А лодка продолжает падать. Наконец ударяется носом о грунт. От толчка мы наваливаемся друг на друга. Погасло несколько электрических лампочек. Боцман, волнуясь, доложил:
– Глубина шестьдесят метров!
По щекам командира струится пот. Он командует: