Полвойны
Шрифт:
— Меня ранит не то, что ты пытался ее побить, а то, что ты проиграл. – Он шлепнул его с другой стороны, и рот Рэйта наполнился соленой кровью. – Мне не нужен тявкающий пес. Мне нужен пес, который пользуется зубами. Мне нужен убийца. – Он в третий раз шлепнул Рэйта, и у того закружилась голова. – Боюсь, Рэйт, в тебе осталось милосердие. Подави его, пока оно не подавило тебя.
На прощание Горм потрепал волосы Рэйта. Как отец сына. Или охотник гончую.
— На мой вкус, ты никогда не будешь слишком кровожадным, мальчик. И ты это знаешь.
Безопасность
Гребень из полированного китового уса с шелестом скользил по волосам Скары.
Игрушечный меч принца Друина стучал и скрежетал по сундуку в углу. Голос королевы Лаитлин не замолкал ни на миг. Словно она чувствовала, что, если оставит Скару в тишине, та начнет кричать и никогда не остановится.
— За тем окном, к югу от города, разбили лагерь воины моего мужа.
— Почему они не помогли нам? – хотела завопить Скара, оцепенело глядя на раскинутые шатры, но из ее рта, как всегда, донеслось то, что до́лжно.
— Наверное, их там очень много.
— Две с половиной тысячи верных гетландцев, созванных со всех уголков страны.
Скара почувствовала, как сильные пальцы королевы Лаитлин повернули ее голову, мягко, но очень настойчиво. Принц Друин издал пронзительный детский боевой клич и набросился на гобелен. Гребень снова зашелестел, словно в правильной прическе было решение всех проблем.
— За этим окном, к северу, лагерь Гром-гил-Горма. – В сгущающихся сумерках мерцали костры, разбросанные по темным холмам как звезды по небесной ткани. – Две тысячи ванстеров у стен Торлби. Никогда бы не подумала, что увижу такое.
— Во всяком случае, не с мечами в ножнах, – небрежно бросила Колючка Бату из глубины комнаты, так же внезапно, как воин бросает топор.
— В доках я видела ссору… – пробормотала Скара.
— Боюсь, она не будет последней. – Лаитлин цокнула языком, расчесывая колтун. Волосы Скары всегда были непослушными, но королева Гетланда была не из тех женщин, что отступают перед упрямым завитком. – Завтра будет большой совет. Пять часов сплошных ссор. И если в результате никто не умрет, я буду считать это достижением, достойным песен. Ну вот.
И Лаитлин повернула голову Скары к зеркалу.
Безмолвные невольники королевы искупали, отчистили ее и сменили грязное платье на зеленое шелковое, которое долго везли из Первого из Городов и ловко подшили под ее размер. Вокруг талии оно было прострочено золотой нитью – столь же прекрасное, как все, что она носила раньше, а Скара носила весьма прекрасные вещи. Так много вещей, и Мать Кира так тщательно их подбирала, что ей иногда казалось, будто это одежда ее носит.
Ее окружали крепкие стены, крепкие воины, рабы и роскошь. У нее голова должна была кружиться от облегчения. Но, как бегун, который остановился отдохнуть и обнаружил, что не может встать, так и Скара от комфорта чувствовала себя слабой, больной, избитой снаружи и внутри, словно вся она была одним большим синяком. Она почти хотела снова оказаться на борту Черного Пса – корабля Синего Дженнера: снова дрожать, смотреть в дождь и трижды в час стоять на ободранных коленях, блюя за борт.
— Она принадлежала моей матери, сестре короля Финна. – Лаитлин аккуратно вдела в ухо Скары серьгу. Тонкие, как паутина, золотые цепочки с красными драгоценными камнями свисали почти до плеча.
— Она прекрасна, – прохрипела Скара, стараясь, чтобы ее не стошнило прямо на зеркало. Она едва узнавала испуганную, хрупкую девушку с красными глазами, что отражалась в нем. Она выглядела почти как призрак. Быть может, она так и не сбежала из Йельтофта. Быть может, она все еще там, в ловушке. Рабыня Светлого Иллинга, и всегда ею будет.
Скара увидела, что в глубине комнаты Колючка Бату села на корточки перед принцем и, сдвинув его маленькие ручки на рукояти деревянного меча, шептала, как правильно им махать. Она ухмыльнулась, когда он ударил ее по ноге, старый звездообразный шрам на ее щеке сморщился, и она потрепала его светлые волосы.
— Хороший мальчик.
Скара могла думать лишь о мече Светлого Иллинга, о том бриллиантовом навершии, сверкающем в темноте Леса, и грудь девушки в зеркале начала вздыматься, а руки задрожали…
— Скара. – Королева Лаитлин решительно взяла ее за плечи и посмотрела своими суровыми, проницательными серо-голубыми глазами, резко возвращая ее в настоящее. – Скажите мне, что случилось?
— Мой дед ждал помощи от союзников. – Слова получались тихими, как жужжание пчелы. – Мы ждали воинов Утила и Горма. Они так и не пришли.
— Продолжайте.
— Он упал духом. Мать Кира убедила его заключить мир. Она отправила голубя, и Праматерь Вексен прислала в ответ орла. Если Оплот Байла будет сдан, воины Тровенланда отправлены по домам и армии Верховного Короля будет обеспечен свободный проход по нашим землям, то она простит.
— Но Праматерь Вексен не простила, – сказала Лаитлин.
— Она послала Светлого Иллинга в Йельтофт, чтобы погасить долг.
Скара сглотнула горькую слюну, и тонкая шея девушки в зеркале дернулась. Маленькое лицо принца Друина сморщилось от воинственной решимости, когда он ударял по Колючке игрушечным мечом, а она отводила его своими пальцами. Его детский боевой клич звучал в темноте, словно завывания от боли и ярости, и становился все больше и больше на них похожим.
— Светлый Иллинг отрубил голову Матери Кире. Он проткнул моего деда насквозь, и тот упал в костровую чашу.
Глаза королевы Лаитлин расширились.
— Вы… видели, как это произошло?
Облако искр, сияние улыбок воинов, увесистые капли, падающие с кончика меча Иллинга. Скара, содрогнувшись, вздохнула и кивнула.
— Я сбежала, переодевшись рабыней Синего Дженнера. Светлый Иллинг подбросил монету, чтобы решить, убить его или нет… но монета… – Она все еще видела, как та крутилась во тьме, отражая цвета пламени.
— Боги были с вами той ночью, – выдохнула Лаитлин.
— Тогда почему они убили мою семью? – хотела выкрикнуть Скара, но вместо этого девушка в зеркале нервно улыбнулась и пробормотала нужную молитву Тому Кто Поворачивает Игральные Кости.