Поля Крови
Шрифт:
— Попробуйте выпустить из тела жар души.
Помедлив, я повторил жест тени. Поднял перед собой ладонь.
Когда жар души изливается в сталь клинка, то всё получается.
Но что будет, если выпустить жар души просто через поры, неоформленной волной, как в детстве, когда я пытался зажечь огонь?
Сердце ударило два раза, отправляя пульсирующий жар по жилам, а затем я обнаружил, что тепло истекает из пор ладони, бесследно растворяясь в пространстве. И не причиняя боли.
Не веря себе, запустил руку за ворот. Ухватил
Спохватившись, я остановил поток жара души, пригасил ихор в жилах. Солдат слева ничего не заметил. Как стоял ко мне спиной, так и стоял.
Облизав пересохшие губы, я спросил:
— Так значит, и внешней технике для драугров вы можете меня обучить?
И едва сдержал стон облегчения, когда услышал ответ:
— Нет, господин. Если мы и знали её, то давно утеряли эти знания. Мы слишком долго не ощущали ихор великого Ребела, мы ослабели и почти исчезли.
На этот раз я не сдержал проклятий:
— Чтоб вас Безымянный к себе прибрал. Вы не могли совсем исчезнуть? Оставить меня в покое?
— Нет, господин. Нас создали, чтобы защищать ихор великого Ребела и род Оскуридо.
Неожиданно я вспомнил одну вещь и спросил:
— А Голубоглазый? Мелкий мальчишка, что прибился ко мне, голубые глаза, густая белая шевелюра. В нём тоже есть кровь Оскуридо? Это вы шептали предупреждения его матери?
Тень отчётливо покачала головой:
— Нет, господин, мы ничего не шептали его матери. В его жилах нет крови Оскуридо, — я не успел даже скривить губы в усмешке, как тень добавила. — Но капля ихора великого Ребела в нём есть.
— Так может, вы будете хранить его?
— Глупость, господин. В нём так мало ихора великого Ребела, что он никогда не сможет увидеть нас. А мы не можем становиться сильней с ним.
Я прикусил губу, выплеснул из себя ненависть:
— А зачем вообще становиться сильней? Сгинули бы, ради Хранителей.
Тень снова качнула головой:
— Мы должны хранить кровь Оскуридо, мы должны возродить ихор Ребела.
— Что?! — я вскочил, сжал кулаки, словно можно было ударить тень и развеять её. — Будьте вы прокляты, вместе со своим Ребелом!
Тень негромко заметила:
— Господин, не горячитесь и не кричите. Сюда идут.
Слова, которые я хотел выплеснуть из себя, застряли у меня в горле, сердце похолодело. Безмозглый придурок, нашёл где орать.
Я обернулся налево, затем направо. Но стена вообще обезлюдела. Солдаты, скидывая тела, убрались уже так далеко, что не могли слышать моего крика. Да и откуда им знать, как звали когда-то того, кто стал Безымянным. Вблизи я видел только теней.
Но я не успел даже вызвериться на тень за обман, как услышал шаги. Когда тень сказала, что сюда идут, она не обманула.
Вот насколько сильно она заботится о крови Оскуридо. Или заботятся они? За кого говорит эта тень? Только за себя или за всех теней?
Хороший вопрос, который я когда-нибудь задам. Позже. Пока же я торопливо готовил оправдание — кого же я тут бранил и проклинал в одиночестве.
Но ложь вылетела у меня из головы, когда я увидел того, кто меня потревожил.
Сложно забыть лицо того, кого недавно вывел из подвала. Ещё сложней понять, как его так быстро отпустил Глебол и что он здесь забыл.
А затем мыслей у меня в голове и вовсе не осталось, потому что Илиот опустился передо мной на колени:
— Достопочтенный Лиал из Малого дома Денудо, прошу принять меня в свой Дом на служение.
Сердце отбивало удар за ударом, Илиот всё так же стоял на коленях, опустив взгляд и дожидаясь моего ответа. И я сумел выдавить из себя:
— Тебе там в подвале голову застудило?
— Нет.
— Тогда к чему подобная глупость? — я махнул рукой, жестом указывая на Илиота, а сообразив, что он не видит, потребовал. — И подними голову, в конце концов!
Илиот поднял на меня взгляд, спокойно ответил:
— Это не глупость.
Его спокойствие, колышущаяся за его спиной тень, в туманной маске которой мне чудилась ухмылка, всё это бесило меня. Хотелось орать и хвататься за меч. Я стиснул кулак, ощущая, как ногти впиваются в ладонь, постарался спокойно спросить:
— Ты же из Великого дома, что ты забыл в услужении Малому дому?
— Только так я могу отдать долг за спасение своей жизни.
Вновь я махнул рукой, только на этот раз Илиот отлично всё видел. И слышал:
— Бред! Я не заметил, чтобы хоть кто-то пытался тебя убить.
Илиот искривил губы в усмешке:
— Неважно.
— Прошёл бы час и тебя нашёл бы кто-то другой.
— И снова неважно. После стольких дней в темноте мой спаситель тот, кто открыл мою камеру.
Я открыл было рот, а затем закрыл его. Да так, что зубы стукнули друг о друга. Надоело. С чего я вообще его уговариваю? Он старше меня, успел послужить владетелю своего Дома. Кто он ему? Родной дядя? Двоюродный дед? Не могу сказать, что Илиот умней меня, но уж точно повидал больше. Если он сошёл с ума и хочет отказаться от своего рода и стать едва ли не обычным слугой, то кто я такой, чтобы его отговаривать?
Он сильный адепт внешних техник. Ровно то, что и не хватало моему отряду. Теперь будет кому позаботиться о ранах, костре в дождь и прочем. Даже о стрелах нам в спину.
Поэтому я с ухмылкой кивнул:
— Твой выбор. Принимаю. Идём к алтарю?
Илиот подхватился на ноги:
— Спасибо, достопочтенный Лиал.
Я обернулся, выглядывая обоз. Вон те точки у горизонта, наверное, они. Быстро они нас догнали. С алтарём я, конечно, поспешил. Но слова о том, что придётся подождать с клятвой, застряли у меня в горле. Вместо этого я потрясённо выдохнул: