Поля, Полюшка, Полина... [СИ]
Шрифт:
– Да. Он тоже потомок вашего молодого князя.
– Так, где он щас-то? Не он ли там с моей ягодкой в кустах-то?
– Нет. Не он. Он со мной был и меня за место вашей Полюшки к вам послал, пока они там с князем дела свои обделывали.
– Эх, охальники! Дела! Каки таки дела! От ентих дел девок грязью мажут, да замуж не берут. Да еще от них детки родятся, от дел энтих ваших!
– Так это же хорошо, что детки родятся. Вот родятся у князя и барышни детишки, будете и их в колыбельке качать.
– Да кто мне их отдасть-то? Не выдаст барин Польку за князя. Скроет все и уедет она в Петенбурх. А князь на нашей Марии женится.
– Нет. Не женится. Все не так будет. И если вы нам поможете, то всем хорошо будет. И любимая ваша воспитанница счастлива будет и мы с Владимиром, наконец, домой уйдем. Нам тоже надо детушек
– Так, чья ты потомка-то? Не поняла я?
– Думаю, что Полины. Ведь Мария замуж не выйдет в ближайшее время. А может, и нет. Надо у Оксанки спросить. Она все знает, у нее отец колдун был. Только умер он вчера.
– Туда ему и дорога!
– воскликнула старуха, но все же перекрестилась.
– Ладно, говори, чаго делать-то надо, а там видно будет.
– Сначала бабушка, не говорите никому, что я не ваша Полина, и что князь, на балу не настоящий будет.
– Ладно, помолчу пока. А когда мое дитятко-то вернется?
– Не скоро еще. Они сейчас в охотничий домик князя уйдут. Там и поживут пока. А за место нее я буду.
– Так поймет материнское сердце, что не дитя ты ей.
– Так ведь внучка, вроде как я! Авось не поймет!
– Ну, а как звать-то тебя, величать?
– Поля я, Полина. Как и ваша воспитанница. А по святкам Аполлинария.
Старая нянька, удивленно посмотрев на девушку, смахнула слезу и, поцеловав ее в макушку, сказала:
– Теперь верю. Наша ты, родная, Полюшка, - и заплакала... Потом, успокоившись, деловито оглядела ее всю и сказала, - не порядок! Ушки-то у тебя не проколоты! Вот и еще одно различие! Да это мы сию минуту поправим!
– она вынула из висевшей на стене маленькой подушечки большую булавку, зажгла свечу, прокалила острие на огне и, оттянув Полине мочки ушей, мигом их проколола. Полина вскрикнула и схватилась за уши, а нянька открыла ящик туалетного столика и, взяв из шкатулки золотые сережки, вдела их в маленькие дырочки.
– Вот и все! Теперь тебя никто от моей ягодки не отличит!
11. СЕРЬГИ
Мария сидела в своей спальне, готовясь ко сну. Она расчесывала волосы и любовалась на их блеск и красоту. Единственно чем наградила ее природа - это ее чуть рыжеватые густые волосы. Они ниспадали ей на плечи, ложась волнистыми прядями, и блестели в свете свечи. Лицо у нее было миловидным, но лишенным изюминки. Глаза всегда были словно потухшими, правда, цвет их, напоминающий грецкий орех был не плох. Она всегда казалась грустной, и поэтому на нее мало кто из мужчин обращал внимание. В прошлую зиму они с семьей жили в Петербурге. И на скольких балах она не побывала, жениха так и не нашла. На танец ее приглашали обычно из вежливости и всего один раз, так как она от природы еще и немного прихрамывала. Это сказывался врожденный вывих бедра. И хотя с ней тщательно занимались и доктора, и учителя танцев, все же это было слегка, но заметно. Хотя она и была, как считали все окружающие барышней-тихоней, она обладала жгучим темпераментом. Ее не устраивала тихая жизнь в глуши, она мечтала о столице, балах, раутах. Мечтала, чтобы у нее был свой салон, куда бы съезжалась вся знать, она мечтала блистать в свете, но этого ей, видимо было не дано. Полинка дура, думала Мария, вспоминая ее вздохи по князю Владимиру. Конечно, он был определенно не дурен собой, наверняка умел обходиться с дамами, но он решил жить в глуши, уехав из Петербурга, оставив службу и свет. Ее не устраивал такой жених. Будучи в прошлом сезоне не слишком популярной среди знатных мужчин, желающих вступить в брак, Мария вернулась домой и была сосватана с Владимиром, к которому была совершенно равнодушна.
Однако, на вчерашнем балу, князь уделял ей очень много внимания, при этом постоянно посматривая на ее младшую сестру, и она поняла, что он что-то задумал. Согласившись жениться на ней, он совершенно не намерен был этого делать. Вчера она была ослепительна. Ей было сшито потрясающее платье из шелка цвета морской волны. Он очень гармонировал с оттенком ее волос, которые были тщательно уложены и завиты. В уши она вдела те самые серьги, которые они с Полиной нашли на берегу. Матушка, заглянувшая к ней в уборную перед балом, пришла в неописуемый восторг, от вида своей старшей дочери. Мария казалась восхитительной. Глаза горели, грудь вздымалась, тонкая талия подчеркивала стройность фигуры. А в маленьких раковинках ушей сверкали потрясающей красоты серьги. Идеально подходившие по цвету к её платью.
– Откуда у тебя такая красота, дочь?
– спросила матушка, рассматривая драгоценные подвески в ушах дочери.
– Мне их старый князь подарил, - соврала Мария. Она решила предупредить старого пройдоху, чтобы он не сознавался, что не имеет к этим серьгам никакого отношения. Полина тоже станет молчать о том, откуда у нее эта брошь. Ан нет, так пусть ее считают вруньей.
Говорят, в наших краях появился молодой красавец, так похожий на молодого князя, что ни у кого не оставалось сомнений, что это грехи молодости старого князя, которыми можно его немного пошантажировать. Помнится, батюшка, не без смеха сказывал, что в молодости князек был так охоч до женского полу, что не упускал возможности уложить под себя любую приглянувшуюся ему бабенку. Вне зависимости от принадлежности к свету. Ему были все равны и дворянки и дворовые, и крестьянки, главное, чтоб была сисяста и до любви охоча. Так, что тут по всей губернии столько бастардов бегает, что и не сосчитаешь!
А еще Мария на балу заметила, что танцуя с нею, молодой князь все время рассматривал ее серьги и постоянно, что-то шептал ей на ухо. Она поняла, что это были не очень приличные обещания их совместного счастливого брака. Она не знала, как от него отделаться -от этого брака. Раньше, когда князь приехал в первый раз на смотрины, она заметила, что он обращает внимание больше на Полину, чем на нее, и при случае шепнула ему, что, мол, девушка она непослушная, непокорная, батюшку с матушкой не уважает, да няньку старую расстраивает. Что любит, как простолюдинка какая, по лесам шастать, грибы с ягодами сбирать и нагишом в озере купаться.
Все это она проговорила ему назидательным тоном, что означало бы, что сам князь в ее лице выбрал воспитанную и покорную невесту. На самом же деле она преследовала совершенно другую цель. Она знала горячность князя и чувственность сестры. И надеялась, что произойдет какой-нибудь скандал, который благополучно освободит ее от этого нежеланного брака. Девушка она была еще молодая, и все еще надеялась найти себе более подходящую партию. Отец ее, наоборот, об этом браке мечтал. Он хотел объединить земли, и тем самым увеличить свои владения. Дело в том, что прилегающие к землям Волоховских заливные луга, Марии оставила в наследство его мать. Бабка Марии. Это было ее приданое, и к его разлюбезной Полинушке не имело никакого отношения. У Полины тоже было неплохое приданое, но оно не шло ни в какое сравнение с приданым старшей дочери. Так решила его мать, когда увидела, рожденное с изъяном дитя. Характер у Марии при этом тоже был не мягкий. Она знала о своем увечье и это не придавало ее характеру ни тепла, ни доброты, хотя близкие этого и не ведали. Затаенная злость на весь свет, не давала ей спокойно жить. Она не понимала, почему такое случилось именно с ней, когда она так хочет быть красивой, желанной и блистать в высшем свете.
Она открыла ларчик с драгоценностями, куда прятала - почти на самое дно свои новые серьги и вдела их в уши. Вся комната озарилась ярким светом. Неужели эти камни могут так сверкать от одной маленькой свечки? Тут что-то не то. Мария сняла одну сережку и стала ее рассматривать. Красота необыкновенная. И почему она не пошла тогда к озеру одна. Купаться она не любила, но иногда гуляла там возле воды, любовалась природой и думала. В силу своей хромоты далеко от дома она никогда не отходила, вот и была у нее одна дорожка - вниз по тропинке, через луг к озеру. Правда была у нее еще одна страсть - она любила кататься верхом. У нее была своя лошадка, и она часто уезжала на ней и подолгу каталась. Поля тогда еще рассмеялась и сказала - "Будешь на лошади в мужских штанах, да в серьгах скакать..." Все ей посмеяться... Небось, хотела себе все оставить. Зря они поделили украшения. Может, надо было просто по очереди их носить - подумала Мария. К этим серьгам явно не хватало броши, а к броши серег. Гарнитур был будто бы неразделим. Она решила надеть еще раз эти серьги на бал, в честь помолвки Полины, что намечен через три седмицы. Она попросит у Полины брошь. Она может сказать ей, что молодой жених и так влюблен в нее и ей совсем не нужны такие изысканные драгоценности. А ей барышне во всех отношениях скромной и убогой надо быть на высоте. Решив так поступить, она положила щетку на столик. Сняла вторую серьгу, убрала ее на дно ларчика, задула свечу и улеглась в постель.