Поля, Полюшка, Полина... [СИ]
Шрифт:
Тем временем князь Владимир и Полина лежали на большой кровати в охотничьем домике. Князь крепко прижимал свою ненаглядную Полюшку и шептал ей на ухо слова утешения. Полина плакала. Ей было страшно, от того, что она натворила, и она боялась даже думать о том, что будет дальше.
Вскоре ее должны были представить ее жениху, даже не представить, а должна состояться официальная помолвка. А князь уже через неделю должен быть женат на Марии. Что теперь будет?
В имение князь не пошел, после того что произошло после купания его ненаглядной барышни, заставляло его сердце вновь и вновь трепетать от любви и страсти, они вновь и вновь любили друг друга и никак не могли насытится. Полюшка с радостью отдавалась ему снова и снова и тоже была на седьмом небе от счастья, но страшилась гнева отца и матери.
Вместо нее к ним в дом отправили Полину, и оба боялись, что родичи приметят разницу в девушках и, не дай бог, что-нибудь с ней сотворят. Молодой Владимир, так и крутился вокруг имения, чтобы если что-то пойдет не так, прийти на помощь любимой. Но в доме была тишина, все укладывались спать, окна постепенно гасли... Тут Владимир заметил, что в одном из окон второго этажа еще горела свеча, и вдруг ему показалось - она слишком ярко вспыхнула... Это - то о чем он думает?
Не спальня ли это Марии. Он посмотрел на фасад дома, нашел несколько уступов, по которым он смог бы забраться на второй этаж и заглянуть в окно. Он так и сделал.
Мария сидела и расчесывала волосы, и естественно в ушах у нее сверкали те самые серьги, за которыми охотились четверо влюбленных.
Мария сняла свою драгоценность и убрала их в ларчик, на самое дно, а сам ларец в туалетный столик. Не очень-то далеко прячет - подумал Владимир. Их легко будет достать оттуда. Он спрыгнул на землю и довольный занял свой наблюдательный пост за кустом жасмина, что рос прямо под окном барышни, где сейчас находилась его Поля.
Вдруг окно отворилось, и он увидел свою ненаглядную Полюшку. Она смотрела куда-то вдаль, и ему показалось, что она была чем-то озабочена или просто грустна. Он слегка присвистнул. Полина сразу же заметила любимого, и лицо ее озарила улыбка.
Владимир огляделся по сторонам, и, не обнаружив никого вокруг, снова смело полез на второй этаж в комнату любимой. И каково же было его удивление, когда влезая в окно, он встретился глазами со старой нянькой... Он тут же хотел ретироваться, но старуха резво схватила его за ворот рубахи и буквально втащила в комнату. Он кубарем скатился с подоконника, и ошалело смотрел на старую няньку, которая хитро улыбаясь, сделала легкое движение седой головой, указывая ему на кровать скрытую палантином.
– Там она. Голубица твоя. Помилуйтесь с ней пока, а я схожу, гляну все ль в доме тихо, да провизии какой принесу. Небось, с утра росинки маковой во рту не было?
– и вышла из спальни.
– Я думал, рухну со второго этажа от страха, когда встретился глазами со старухой. Меня вроде ты позвала?
– Вот и не звала!
– кокетливо поправляя ночную сорочку, проговорила Поля.
– Ты сам ко мне полез.
– Так и не звала! Взгляд у тебя был, как у маленькой забитой собачонки. Что тут? Пока тихо?
– Не совсем. Признала меня нянюшка. Не мое, говорит ты дитятко. У моей родинки на плечике отродясь не было. А у меня есть!
– Покажи!
– сгорая от желания, при виде любимой, прошептал Владимир и стал спускать с ее плеч сорочку.
– С ума сошел? Мы же не в камышах, а во вражьем стане, негоже тут этим заниматься, томно отвечая на его поцелуи, - шептала Поля.
– Ты и говорить-то чудно стала! Ладно, отложим. Обговорить многое надо. Вместо князя на бале буду я.
– Опять ты?
– вскрикнула Полина.
– А почему.
– А ты думала, что я просто так буду где-то там, когда тебя какой-то там франт обхаживать будет. Барышня сказала, что сама домой более не сунется. Надо все обделывать быстрее. Я знаю, где Мария серьги хранит. Надо их оттуда умыкнуть, и дело сделано.
– Украсть что ли?
– А ты думаешь, она их добровольно отдаст?
– Ну, можно попробовать. Она же не хочет замуж за князя. Может, даст им сбежать. А вот мы как?
– Ты же знаешь как. У меня кое-что припрятано. С этим осколком и уйдем к себе.
– А что же через неделю-то будет. Ведь князь должен венчаться!
– Свадьбу опять придется отложить.
– А как?
– Придется пойти на риск.
– На какой еще риск?
– Буду на лошади скакать. Говорят у князя конь норовистый, никого к себе, кроме хозяина не подпускает. Вот приведет князь коня в себе в усадьбу и опять в охотничий домик уйдет - тайно, конечно.
– Ага. Под одеяло к своей Полюшке, а ты что будешь? Вместо него в усадьбе останешься и станешь на его коне скакать?
– Ну, а он меня сбросит. Да так, что я ушибусь сильно и около трех недель буду лежать под крылом "папочки" в своем имении. Свадьбу отложат, а тут и твой женишок пожалует.
– Так зачем он нам?
– Он должен от тебя отказаться. Ведь ты уж не дева. Не невинная! Зачем ему такая жена.
– А как они это определять станут?
– Ох, доверься князю, это будет уж заметно. Он с Полюшки своей совсем не слезает, и улыбнулся, - думаю, будет она уже беременная к тому времени.
– Да за месяц живот не вырастет! Дурья твоя башка!
– А зачем живот? Она домой придет, пару раз прилюдно в обморок свалится и все! Докторишка местный осмотрит ее и ... Ай-яяй! Беременная скажет невеста-то!
– А если не забеременеет?
– и покраснела, сама не зная от чего.
– Ну, значит ты, забеременеешь!
– Я на это не готова! И как же я с ребенком-то домой вернусь? Меня родители не поймут!
– Какая же ты недогадливая, любовь, моя, снимая с нее ночную сорочку и приступая к делу...
– томно сказал Владимир.
– Они только обрадуются... Ты любишь меня?