Поляна, 2013 № 03 (5), август

Сычева Ираида

Он говорит:

— Это все глупости. Это совершенно все равно.

А я:

— Ну раз все равно, то и женись…

Тут он джентльмена стал изображать из себя:

— Хорошо, — говорит, — я готов, чтобы сделать тебе приятное, пожалуйста…

Это он мне сделает приятное! А я сколько старалась, приятное ему целый год делала? Нет, милый. За стол, да за свадебку. Чего тебе еще надо? И кормят, и обстирывают, и спать кладут… Где еще такую найдешь? Словом, пошли, расписались. Скромно все. Без помпы. Это молодые дуры принцессами наряжаются и букетики швыряют, а я в этих рюшечках буду как пугало смотреться… Вот, скажут, дурища! Да и денег жаль… Подруг никого не звала. Обзавидуются… Недаром говорят, самый страшный враг — лучшая подруга. Не успеешь оглянуться, мужа в постель затянет.

А я уже проголодалась… Этот все играет. Попрыгунчик. Жена умирает с голоду, а ему и дела нет. Что там у нас осталось в сумке? Ага! Персик.

Ну, милый, извини… Ты ведь не будешь сердиться, если жена твой персик съест? А ты про него и забыл? Очень хорошо… А вон он идет. Наигрался.

— Мурзик!.. Выиграл? Ничья? Идешь купаться? Вспотел? Сразу в воду не заходи. Обсохни сначала, а то заболеешь… — Мужики как дети. Скажешь: не пей отсюда — пьют. Скажешь: это не ешь — едят. Скажешь: не делай так — обязательно так и сделают. А потом удивляются. А я перестала спорить, пусть поступает, как хочет, зато вся ответственность на нем, сам и виноват, себя и обвиняй. А вот и он.

— Что? Уже? Окунулся и назад? Проголодался? Персик? Дорогой, я его съела… Как твой? Разве тебе жалко? Почему это я съела все персики? Ну так пойди, купи еще… Если бы я знала, что тебе жаль для меня персика, я бы не стала есть. Такое впечатление, будто это последний персик на свете… Ну что ты кипятишься? Ну хорошо, я сама куплю тебе персик, хорошо, два. Не в этом дело? А в чем? Да, я хочу знать… Я? Да как у тебя язык повернулся? После пяти лет! Нечего сказать, хороший подарочек на годовщину свадьбы… Спасибо, не ожидала… Нет, зачем же? Не надо мне помогать! Уйди я сказала!.. Извинить? За что? Ты ничего такого не сделал, просто наплевал в душу и все. Да! А ты думал?.. Тебе это будет очень дорого стоить… Нет, свои вещи я понесу сама. Да как ты мог? Вечером в ресторан? Скажи, что ты меня любишь. Ну, хорошо, неси… Ты так обидел меня, дорогой, больше этого не делай… Ну ладно, ладно, я не сержусь, мой котик, поцелуй меня, вот так…

Борис Илюхин

Сонеты

Высокомерный сонет

Ивану Бунину

На мраморной скале за облаками Наставник мой, философ и поэт, Для неофитов начертал завет, Стихами испещрив бесстрастный камень. Пусть будет незамеченным веками Моих высоких устремлений след, Как нисходящий долу горний свет В чаду лампад не видим дураками. Восшедший, ты достоин высоты! Пусть будешь в одиночестве здесь ты, Но станешь выше праздных нареканий. Иному за всю жизнь не пережить Того, что ты умеешь изъяснить Четырнадцатью чёткими строками.

«Творец, хоть и бессущен, может быть…»

Лиде Лутковой

Творец, хоть и бессущен, может быть, Как мы, свои заботы чтёт рутиной, Бессмертье напролёт, как миг единый, Из атомов свивая жизни нить. Вот и поэт — нет, чтобы просто жить Коль с бытием ты связан пуповиной, Противу правил, вздорно, без повинной Всё тщится мирозданье сотворить. Задумано ли эдак от начал, А не от невниманья к мелочам, Но в мирозданье завелись поэты. И ну себе творить на все лады, Да своевольно так, что жди беды, Того гляди — Творца сживут со свету.

«В канву творения, в основу всех наук…»

Юрию Нугманову

В канву творения, в основу всех наук В величественном гимне созиданья Прообразом восторгов и страданья Вплетён Предвечным изначальный звук. Как отраженье всех блаженств, всех мук, Как

всех мечтаний грешных упованье, Связующие нити мирозданья Перебирают пальцы лёгких рук. Всё бытие на шесть певучих жил В единственной гармонии навито И вверено взыскующим рукам. Чтоб музыкант явился и открыл Всем чудо, что в душе гитары скрыто, И подарил непосвящённым нам.

Поэт

В безвременье, где вечность и покой, Где разумом судьбы не омрачим мы, Где зреют меж блаженством и тоской Безмолвной прозорливости причины, Текут неиссякаемой рекой Непознанных значений величины, А некто изъяснит одной строкой Весь смысл, до сей поры неизречимый. Он источает изначальный звук, Предвосхищая речь волшбой метафор, И чувствам нарекает имена. Не пачкая о глину пальцев рук, Он бытия неистощимый автор В назначенные им же времена.

Ираида Сычева

Стеклянная любовь

Деревянная перегородка кухонного буфета разделяла два мира посуды. По давно установленному хозяйкой порядку в нижнем отделении были выставлены предметы ежедневного пользования, наверху хранился праздничный сервиз. Два мира практически не соприкасались друг с другом, да и на столе встречались редко. Впрочем, так как обеденный стол находился вблизи буфета, с полок открывался отличный вид на то, что происходило внизу.

И вот однажды, на один знаменательный праздник, подарили хозяйке удивительную кружечку с блюдцем. Да такую, что краше ее во всем буфете не было. Счастливая хозяйка в восторге от такого подарка поместила ее среди сервиза на самое видное место. Кружечка от всеобщего и пристального к ней внимания со стороны соседей, и так напоминающая дивный цветок на клумбе, расцвела еще больше.

И вот стоит она на полке прекрасная, как будто никого не замечает, но чувствует, что среди любопытствующих взглядов один сильнее остальных. Обернулась она и видит бокал хрустальный, да такой высокий и статный, что глаз не оторвать. Засмущалась кружечка, отвернулась, а сама уже словно не в своем блюдце, так и тянет посмотреть на него снова. И началась с этого времени между кружечкой и бокалом любовь неосязаемая. Бокал на кружечку смотрит и словно сладким вином наполняется, а кружечка крутится, вертится, с какой бы стороны себя лучше показать, да на красавца такого наглядеться. И век бы им так друг на друга любоваться, но случилось с ними непредвиденное. Хозяйка, любившая пить из новой кружечки утром, днем и вечером, решила, что убирать ее каждый день на верхнюю полку не стоит. Тянуться высоко, а снизу брать куда проворнее. И наступили для кружечки и бокала мучительные времена. Лишь издали, пока кружечка на обеденном столе с чаем стоит, перебрасываются они влюбленными взглядами.

Так прошел день, другой, неделя, вторая, и решила хозяйка гостей созвать. Накрыла красиво стол, сервиз достала праздничный, бокалы хрустальные, блюда расставила одно другого изысканнее. Смотрит кружечка с полки на друга милого и думает, до чего хорош он среди этого блеска, словно кавалер на балу у королевы.

Но вот пришли гости, расселись, и потекла застольная беседа. Хозяйка суетится, за всеми разом ухаживает, угодить пытается, а довольные гости за ее здоровье бокалы поднимают. Сидят за столом час, два, третий пошел, и веселее как-то стало и разговор шумнее. И вскочил вдруг один из гостей порывисто, доброе слово хозяйке сказать, но не рассчитал своих движений и задел случайно рукой бокал соседа, да так, что бокал тут же об пол вдребезги и разбился. Перехватило у кружечки дыхание, затрескалось внутри что-то, перед глазами все поплыло, смотрит она вниз и поверить не может. Но решилась она мгновенно, оттолкнулась от полки, неслучайно будто ее хозяйка почти у самого края поставила, и бросилась за возлюбленным. Разлетелись осколки в разные стороны, и остались от былой ее красоты одни воспоминания. Ахнула хозяйка в ужасе, но что теперь сделаешь? Подмела она пол, собрала все в совочек и в уголок поставила, не посмела рука выбросить. «Разойдутся гости, — решила хозяйка, — тогда и уберу куда-нибудь».