Полярные моря
Шрифт:
Через два года после возвращения «Хеклы» другое английское судно рассекает воды Полярного моря. Впервые в истории полярных экспедиций используется паровое судно, но не винтовое, а колесное. Выражение «рассекает воды» не очень точно передает истину. На море довольно сильное волнение, и судно, раскачиваясь во все стороны, словно пьяница, медленно ползет вперед. Ничего удивительного, ведь перед тем, как отправиться на покорение Севера, этот кораблик обслуживал каботажную линию. На корме и с обеих сторон носа красуется имя бессмертного корабля Нельсона – «Виктори». Новая экспедиция представляется многим неуместной шуткой.
Адмиралтейство по многим причинам не участвовало в ее снаряжении. Прежде всего, несколько утихла морская деятельность русских.
10 июля 1828 года. На борту «Виктори» особого энтузиазма не чувствуется. Механики, окруженные облаком пара, суетятся вокруг занимающей почти весь трюм громадной машины, которая пыхтит, словно роженица. В который раз летят прокладки труб конденсатора, и в который раз их меняют, но они продолжают пропускать пар. Механики пытаются заделать щели – попробуйте догадаться чем? – навозом и толченым картофелем! Навоз поставляет корова, взятая в качестве мясных запасов. Я ничего не придумываю, поскольку британские морские историки ссылаются на судовой журнал «Виктори». Как зовут капитана, который методично заполняет судовой журнал пароходика? Джон Росс – открыватель мифических гор Крокера во время экспедиции 1818 года. Финансировал эту экспедицию – Адмиралтейство не дало ни пенса – некто Феликс Бут, английский пивовар, шериф Лондона.
Но не будем судить столь поверхностно. Феликс Бут – мыслящий человек, который в противовес чинушам из Адмиралтейства верит в пар. Вспомните, и Наполеон не верил в будущность паровых судов, а Бут дал 18 тысяч фунтов стерлингов. Что же касается «Виктори», то он просто не нашел ничего лучшего: первые паровые лопастные суда не были шедеврами кораблестроения. Ну а Джон Росс стремился делом ответить на жесточайшую кампанию критики и издевательств после экспедиции 1818 года. Во время нового путешествия он проявил и мужество, и отвагу. И прежде всего тем, что не побоялся уйти в море на суденышке, которое раздобыл Бут. Пока машина не сдала – море слишком бурное, а переход слишком длинный, – скорость «Виктори» составляла три узла, то есть 5,5 километра в час. Громадные колеса помогают судну держаться по волне. Прокладки летят одна за другой. Но первые паровые суда надеялись не только на пар. После остановки машины на «Виктори» поднимают запасные паруса, и вскоре экспедиция входит в полярные воды, добирается до острова Сомерсет у выхода из залива Ланкастер, где еще сохранились обломки «Фьюри» Парри, а также большое количество провизии. Джон Росс спускается вдоль восточного побережья Сомерсета и наталкивается к югу от острова на канал, ведущий на запад. Глянув в подзорную трубу, он восклицает:
– Тупик! Идем дальше.
Прекрасный мореплаватель, Джон Росс родился под несчастливой звездой. Когда-то его карьере помешали мифические горы Крокера. Теперь он считает тупиком будущий пролив Белло, через который пройдет Амундсен, открыватель Северо-Западного прохода. Росс дает проливу название Бухта Брентфорд. Он продолжает путь к югу, проникает в большой залив, замечает к западу полуостров и называет его в честь организатора экспедиции землей Бутия. На этом заканчивается морская часть экспедиции. «Виктори» на две зимы становится на якорь в Феликс-Харборе (Феликс – имя мистера Бута). По мнению английских историков, Джон Росс «прекрасно использовал стоянку». Как и Парри, он со вниманием и без каких-либо предрассудков изучал эскимосскую технику и помогал коренному населению.
Джон Росс неоднократно отправлялся с эскимосами в санные походы. Его сопровождал племянник Джеймс Кларк Росс, специалист по магнетизму, побывавший в Арктике и со своим дядей, и с Парри. Джеймс Росс, как и Парри, считал, что магнитный полюс находится где-то поблизости, и частенько использовал санные походы для его открытия. 28 мая 1831 года стрелка компаса указала наклонение 89°59 по отношению к горизонтали.
– Магнитный полюс найден!
Астрономические наблюдения позволили нанести на карту точку с координатами 70°05 северной широты и 96°46 западной долготы. На самом деле магнитные полюса довольно сильно смещаются – за полвека Северный магнитный полюс сместился на 320 километров. Но для 1831 года подобное научное достижение было значительным. Поскольку Джону Россу не удалось вызволить «Виктори» из льдов Феликс-Харбора, он вернулся в Англию в 1833 году на борту китобойца «Изабелла». За открытие Северного магнитного полюса Джеймс Росс был повышен в звании и стал капитаном первого ранга. Адмиралтейство решило вручить членам экспедиции, в том числе и матросам, премию в 5 тысяч фунтов стерлингов, которую ранее отменило. Джона Росса возвели в дворянство. Он стал сэром Джоном. Теперь уже никто не мог упрекнуть в трусости офицера королевского флота. Несправедливость была забыта, тем более что Джон Росс заслужил подобное отличие: за четыре зимовки в Арктике он потерял только трех членов экспедиции. Значит, ее глава сумел предусмотреть все.
СЕВЕРО-ВОСТОК ИЛИ СЕВЕРО-ЗАПАД?
– Думаю – сказал Джон Барроу, – руководство экспедицией следует поручить Джону Франклину.
– А может, лучше Россу? – возразил премьер-министр.
– Росс отказался. Он обещал своей жене больше никогда не ходить в полярные районы.
Беседа состоялась в январе 1845 года на Даунинг-стрит, 10.
Премьер-министра звали Роберт Пил. А с Джоном Барроу, секретарем Адмиралтейства и основателем Королевского географического общества, мы уже встречались.
– Джону Франклину пошел шестидесятый год, – заметил премьер-министр. – Многовато.
– Это – человек железного здоровья. Он доказал свою пригодность делом. Барроу напомнил о фантастическом пешем походе Франклина по дальнему Северу. В 1819 году, когда Адмиралтейство снаряжало экспедицию Парри на поиски Северо-Западного прохода, оно поручило лейтенанту Джону Франклину составить карту района, расположенного к западу от Гудзонова залива. За шесть лет Франклин со своими спутниками прошел более 8 тысяч километров. В путь отправилось тридцать два человека, вернулось семь. Среди них – Джон Франклин.
– Вы говорите о подвиге двадцатилетней давности, – заметил Роберт Пил.
– Продолжение карьеры Франклина доказывает, что он не растерял запаса жизненных сил.
Вернувшись с Севера, Франклин продолжал плавать: бороздил просторы Тихого и Атлантического океанов, потерпел кораблекрушение в Австралии. Получил звание адмирала и семь лет правил Тасманией. Но забыть арктические дали он не мог и стремился возглавить задуманную экспедицию, поскольку был вынужден покинуть Тасманию из-за клеветнической кампании чиновников. Леди Франклин говорила: «он умрет от огорчения», если не отправится в плавание. К тому же и Парри заявил первому лорду Адмиралтейства, что Франклин – «самый знающий из всех». В конце концов назначение Франклина состоялось.
Суда экспедиции назывались «Эребус» и «Террор». Последним командовал капитан Крозье. Суда ходили в Антарктике и доказали свою прочность; носовую часть их корпусов усилили листовым железом и снабдили винтами, которые можно было поднять, если судну угрожало вмерзание в лед.
– На открытие Северо-Западного прохода понадобится двенадцать месяцев, но следует быть предусмотрительным, – сказал Джон Барроу.
Суда нагрузили громадным количеством съестных припасов и топлива, а также всем, что хотя как-то могло улучшить комфорт и поддержать на высоком уровне моральный дух команды, – фарфоровой посудой, хрустальными бокалами, столовым серебром. На каждом судне имелись библиотека из 1200 томов, школьные доски, перья, бумага для занятий во время зимовки, шарманка, которая могла исполнять около пятидесяти мелодий, в том числе псалмы и гимны, множество научных приборов, теплая нижняя одежда и одеяла из волчьих шкур. Ни правительство, ни офицеры не сомневались в благополучном исходе экспедиции.