Полюби меня такой

Орлова Марина

ГЛАВА 8. Рита

«Как я могла оставить папку? Я была совершенно точно уверена, что готовила ее!» – размышляла я мысленно.

Об этом я усиленно думала, пока ставила турку на плиту, параллельно отмечая, как непривычно готовить сразу две порции, вместо привычной одной. Родители всегда больше уважали чай, для Сашки кофе еще под запретом, вот и получается, что им балуюсь только я. И, как ни прискорбно этого говорить, но я стала основным потребителем кофе во всех ближайших магазинах. Да, я одна, кажется, делаю им месячную выручку.

Если

бы я не забыла эту чертову папку, сейчас бы позорно не тупила перед плитой, пытаясь сосчитать, сколько молотого кофе добавлять в воду, которую я тоже долго вымеряла. А еще безумно нервировало нахождение Розмаря в моей квартире. Вот, чего я точно никак не ожидала, когда встретилась с этим напыщенным и упрямым гавнюком, что стану готовить ему кофе в собственной квартире! Дожила!

Стараясь не обращать внимания на то, как от нервов и досады затряслись пальцы, швырнула в мойку десертную ложку, а после обернулась к коридору, смотря на него, словно на логово чудовища. Чудовище в лице Дениса Станиславовича сейчас уже разулось, разделось, и неторопливо расхаживало по моей гостиной!!! Которая служила и спальней, но не суть! Хотя, как это, «не суть»?! Это даже хуже!

Принес же его черт!

Устало провела рукой по лицу, протяжно выдохнула, вспоминая основы дыхательной гимнастики, привычно расправила плечи и решительно прошла в зал, чтобы обнаружить мужчину в офисном костюме, который замер напротив полки с моими фотографиями. Поборола в себе желание накричать на Розмаря и заставить того отойти. Вместо этого прочистила горло, привлекая к себе внимание.

Он обернулся, как всегда смотря на меня придирчивым, высокомерным взглядом, а после небрежно заметил:

– Простите, я не услышал вас, без привычных каблуков.

Вновь едва не высказалась, злясь по большей части на себя, за то, что без этих каблуков и костюма, чувствовала себя словно раздетой и беззащитной. Мой образ деловой стервы в некотором роде являлся моей броней и защитой, без которой я предпочитала показываться лишь самым близким, кем Розмарь точно не являлся. И это раздражало.

Он не должен был видеть меня такой. Ни вчера, ни, тем более, сегодня. Я не хочу, чтобы он решил, что знание меня с другой стороны дает ему некие привилегии. Мне с трудом удалось установить с ним нейтральные деловые и безопасные отношения, что меня более, чем устраивало. Лишаться этого из-за ненужных мыслей и ожиданий, что могут возникнуть у мужчины, я не хочу.

В чем убедилась еще вчера, когда столкнулась с ним там, где совсем не ожидала. Я аж чесалась от мысли, что Тим мог рассказать, как оказалось, другу детства, о котором я слышала так много, пока не узнала истинного лица «задохлика». Судя по тому, с какой охотой Тим рассказывал истории из детства с участием «Дини», не удивлюсь, если он с не меньшим энтузиазмом вчера делился и фактами из моей жизни. Подтверждение тому могу наблюдать сейчас, потому что Розмарь никак не отреагировал на мои фотографии, где я была запечатлена с родителями, сыном… а в руках он и вовсе держал фото Сашки, которая была сделана на последних соревнованиях.

Вот почему я стараюсь лишний раз не открываться, что только подтверждает мою правоту.

Вновь пришлось побороть в себе желание грубо вырвать из чужих рук рамку с фотографией. Видимо, что-то на моем лице все же отразилось, потому что мужчина поставил рамку на прежнее место и повернулся ко мне, со странным выражением на лице.

– Ваш сын? – спросил он из вежливости или неловкости, хотя на самом деле в ответе не нуждался.

– Да, – не стала я отрицать очевидного. Не проболтайся ему Тим (на которого я бы хотела злиться, но не могу), Розмарь понял бы многое просто после встречи с моим отцом.

– Сколько ему? – очередной вопрос. – Уже взрослый парень, – пожал он плечами, после того, как я выразительно промолчала.

– Ему десять, – ответила я и сложила руки на груди, уже предвкушая очередные вопросы, которые появляются всегда: «Так много? Ты его что, сразу после школы родила?»; «А где отец? Ты что, разведенка? А алименты он платит?»; или еще интереснее – «Ты хоть знаешь, кто именно отец?». Эти и многие другие вопросы я выслушивала не раз, и не два. Собственно, на этих вопросах я обычно прекращала любое общение с любопытствующими.

Но в данном случае все осложнялось тем, что, не важно, как далеко я пошлю Розмаря с его любопытством, пока не управимся с делами, на которые я подписывалась, расстаться с ним не могу. И сильно удивилась, когда вместо ожидаемых вопросов услышала:

– Впечатляющее количество наград для его возраста, – указал мужчина на грамоты, медали и награды сына, которые я бережно выставляла на самом видном месте, пробираясь гордостью каждый раз, когда взгляд падал на мою маленькую святыню. Похожая, но уже с моими наградами была в доме моих родителей. – Я немного разбираюсь в боксе, потому могу с уверенностью сказать, что он подает большие надежды, – улыбнулся Денис Станиславович, когда я не нашлась с ответом.

Растерянно моргнула, а после почувствовала смущение и обняла себя за плечи:

– Спасибо. Тимофей упоминал о вашем общем спортивном прошлом, – ответила я глухо, не желая поднимать взгляда на мужчину, от которого так и не дождалась привычных неудобных вопросов. Заметила, как мужчина пожал плечами и вновь посмотрел на портрет Сашки. Вот тут я уже не выдержала и спросила: – Денис Станиславович, ответьте, пожалуйста, что еще вам рассказал Тимофей?

Розмарь посмотрел мне в лицо, оценивая мое настроение, а после невзрачно усмехнулся и спокойно ответил:

– Не переживайте, Маргарита Викторовна, Тимофей в несвойственной ему манере воздержался от подробностей.

– Удивительный такт с его стороны, – нервно усмехнулась я с большим подозрением. Так как такого чувства, как «такт», за Тимом вообще не замечала. Не удивлюсь, если он даже не знает его значения!

– Я тоже удивился, – согласился Розмарь, засунув руки в карманы брюк, как делал всегда, когда дела касались неприятных тем.

– Значит, вы все же расспрашивали обо мне? – нахмурилась я, моментально подобравшись.