Полюбить бездушного
Шрифт:
Мне становится то холодно, то жарко. Кажется, что я вот-вот вывалюсь в реальность. Начинает тошнить. Хорошо, что ничего не ела. Гглаза лезут на лоб. сердце колотится как бешенное.
Вижу человеческие фигуры. Множество человеческих фигур. Они полностью черны и касаются головами небес. Духам не нравится наш ритуал. Они шепчут мне, велят убраться. В один момент мне кажется, что моя кожа мала для меня, в другой что я разваливаюсь на части.
Начинаю чувствовать воспоминания Чевинфорда. Вижу там любовь, боль, сомнения, отчаянье, страх. Тысячи чужих чувств накрывают
Глава 6. Воспоминания бездушного
Дождь лил как из ведра. Будто бы само море не хотело, чтобы мы продолжали плаванье. Грузные тяжелые капли барабанили по доскам корабля не давая уснуть. Я битый час пялился в какую-то книжечку из тех, что любила Элени.
В книжке была говорящая свинья по имени Малефарус – все, что мне удалось запомнить. Устал как собака. В итоге мне надоело листать, к тому же сильно захотелось пить. Я поднялся, взял графин. Тот оказался пуст. Зараза! Придется сходить за водой.
Посмотрел на Элени. Она видела десятый сон. Как ни странно, ей не мешал дождь.
Все-таки её не готовили в телохранители Архиепископа. Не учили быть настороже даже во сне, слышать шуршание мыши в норе и мгновенно отбрасывать сон в случае чего.
Спящей она была прекрасна. Я мог часами любоваться на то, как она спит. Чтоб его, думал, так влюбляются только подростки.
Я склонился, поцеловал её в щеку. Та повернула голову, усмехнулась сквозь сон, повернулась на другой бок и продолжила спать. Я же медленно вышел из каюты, стараясь ступать помягче и не скрипеть прошел возле двери в покои Архиепископа, инстинктивно прислушавшись к окружению.
Кажется, его Святейшеству тоже не спалось. Из каюты доносились голоса. С кем там он беседует посреди ночи?
Я взглянул на дверь напротив, увидел, что та слегка приоткрыта, а свет внутри не горит. Та каюта принадлежала первому министру. Он, как и Архиепископ, решил плыть в Монтенерию, чтобы не дать там вспыхнуть гражданской войне.
Их политические беседы – не моего ума дело. Я прошел мимо, зашел в небольшое темное помещение, где стояла бочка с водой, отпил немного, принялся наполнять графин.
Голоса из каюты Архиепископа отсюда слышались куда лучше. Кто-то то ли из матросов, то ли из грузчиков, случайно пробил в доске небольшую дыру, которую из-за спешки не успели заделать, лишь завесили полотнищем.
– Я не стану этого делать! – сердитым, злобным тоном рявкнул министр. – Если вы шутите, прошу прекратить.
– Подумайте сами, Генрих, если король Монтенерии умрет, то на его место станет вице-король Абельмут. Вы видели его? Гора мышц и ни капли мозгов. Он хороший солдат, но правитель из него неважный. Он за год доведет свою страну до голода. Тем более в неурожайный год. А потом явимся мы. Поможем. Тамошние жители будут полностью на нашей стороне. Они сами скинут Абельмута и сами захотят стать нашим вассальным государством.
Я узнал голос Архиепископа. Но не верил, что это он. Не может святой человек планировать убийство, к тому же не кого-нибудь, а короля дружественного государства.
– На приеме вы будете сидеть рядом с королем, – говорил он. – И сможете подсыпать это в его бокал.
Маг! Кто-то из перевертышей подменил Архиепископа! Как я не заметил! Досматривал всех, кто входит и выходит из его покоев, сам проверял каждого, кто поднимался на корабль.
Я поставил графин, аккуратно снял полотнище, через маленькую дырочку заглянул внутрь.
Его Святейшество стоял боком ко мне, и я мог разглядеть его лицо, пусть и не полностью. У меня всегда хорошо получалось опознавать перевертышей. Некоторые из них могли обмануть даже близких друзей и родственников того, кем притворялись, но годы тренировок не прошли для меня зря. Всегда есть изгибы морщин, лицевые тики, мимические особенности, которые ни один чародей не сможет повторить.
– При мне этого не будет, – твердо заявил министр. – А ты с этого момента лишился титула. Когда вернемся, направлю в церковь официальное письмо о назначении нового Архиепископа. Спокойной ночи.
Он повернулся, а Архиепископ вытянул руку вперед. Магии не было. По крайней мере я её не чувствовал. Ладонь его светлости просто отвалилась и упала на пол. Брызнула кровь. Капля даже попала мне в мой глаз, заставив меня его протереть. Когда я сделал это, увидел, что ладонь Архиепископа висит на лице министра. Буквально душит его. Каким-то образом на куске плоти вырос большой глаз без зрачка. Эта тварь чавкала, хрустела, а Его Светлость лишь улыбнулся.
Он вел себя так, будто ничего не происходило. подошел к столу, перелистнул страницу своей записной книжки, макнул перо в чернильницу, что-то записал.
Теперь я четко видел – это он. Не двойник, не перевертыш…
Или же я недостаточно хорош в своем деле.
На короткий миг я испугался. Рука пожирала министра и сама одновременно менялась. Она увеличивалась, обрастала волосами, на её коже росли и лопались волдыри. Подавив страх, я понял, что происходит. Рука сама превращалась в министра. На ней начал проглядываться нос, на котором еще не было ноздрей, закрытые тонкой пленкой глаза, вырисовывались раковины ушей.
Безымянный бог, я в жизни не видел такой магии и не слышал про неё! Минуту или две я смотрел то на медленно пожираемого и возрождаемого вновь министра, то на архиепископа, который не обращал на происходящее никакого внимания, спокойно разбирал постель, готовясь отойти ко сну.
Я не знал, поможет ли мне в борьбе с этим колдовством мой противомагический амулет, сабля, зачарованная на противодействие чародеям и остальное снаряжение. Чары, которыми пользовался тот, кто занял место Архиепископа, происходили не из Древа.
То, что было министром теперь напоминало человека, обернутого какой-то пленкой, словно куколка собравшегося вот-вот вылупиться насекомого. от одного его вида к горлу подступала тошнота.
И он вылупился. Сперва задергались руки, потом ноги, открылся рот. Кокон порвался, и на свет показалось покрытое чем-то липким, полностью голое тело.