Полюбить Монстра
Шрифт:
— Не нравится он мне. И никогда не нравился. Слишком жестокий. Я такое никогда не смогу принять, — Марика опустила взгляд на свои пальцы, что всё еще сжимали бумажную салфетку. — Ладно. Пойду я.
— Может, хотя бы чай выпьешь? Я недавно готовила яблочный пирог, хочешь кусочек? — торопливо спросила я, ощущая страшную неловкость из-за того, что не могу ничем существенным сейчас помочь Марике.
От одной лишь мысли, что она потеряла ребенка, мне становилось неуютно и холодно на душе. Пусть это был всего лишь крошечный набор клеток. Неважно. Для меня это всё равно уже ребенок.
Попрощавшись с Марикой, я еще долго не могла настроиться на готовку. Меня душили слёзы, потому что это было несправедливо. Марике и так крепко досталось, а здесь еще и выкидыш случился. И она это всё переживала в одиночку.
Когда вечером приехал Гриша, я уже кое-как успокоилась и достала из духовки сибаса в горчично-медовом маринаде.
— А где Мамон? — удивленно спросила я, когда Гриша вошел на кухню.
— Домой к себе решил уехать.
— Как он?
— Нормально. Крови, правда, много потерял, но ему крупно повезло. Пуля никакие органы не задела.
— Я думала, ты его сюда привезешь. У меня уже почти всё готово.
— Как-нибудь в следующий раз.
Гриша явно был не в настроении, судя по тяжелому взгляду и образовавшейся между бровей вертикальной морщинки.
— Ты выглядишь очень подавленным, — я подошла к нему и обняла за талию.
— Я просто охренеть как устал. Еще и Марика мне своими соплями вынесла мозг. Вздумала уехать. Когда и куда — непонятно. Мне будто без нее проблем не хватает.
— И что ты планируешь дальше делать?
— С чем? — Гриша посмотрел на меня с высоты своего роста.
— С проблемами на работе, с Марикой.
— Еще не решил. Но тебе не нужно этими вопросами забивать свою голову, Мариш.
— Серьезно? — мои брови резко взметнулись вверх. — Это такой деликатный способ сказать мне, чтобы я не лезла не в свои дела?
— Ты тоже решила меня сегодня добить? — густые брови Гриши сошлись на переносице, как две тяжелые грозовые тучи.
— Нет. Я просто хочу понять, что будет дальше?
— Будет, как и до этого всё было. Тебе незачем лезть в мои дела.
— Что и требовалось доказать, — я отпустила Гришу и отошла на несколько шагов назад. — Ты ничего не видишь и не понимаешь.
— А что я должен видеть и понимать? Я тебя и Марику ограждаю от ненужных проблем. Но вы всё равно упрямо лезете туда, куда не надо.
— Марика потеряла ребенка, понятно? Она хочет уехать не по тому, что ей больше заняться нечем. Марике просто очень тяжело. Она тебе не сказала?
Гор был потрясен. Он смотрел на меня, не моргая.
— Не вмешивая близких людей в свои проблем совсем не означает, что они не попадут под перекрёстный огонь. Поэтому я и спрашиваю: что будет дальше? Начнешь мстить за Мамона? За Марику? А что потом? Ты настолько погружен в контроль над ситуацией, что совсем не замечаешь, как ломаются твои самые близкие люди. Разве всё этого того стоит? Вначале я принимала наши отношения такими, какими они были. Но теперь, Гриш, всё изменилось. Ты мне небезразличен. Я переживаю за тебя, за твою сестру. И… Я боюсь, боюсь, что следующая пуля может угодить в тебя.
— Это жизнь…
— Нет, Гриш, это не жизнь. Это какая-то непонятная борьба. Я… Я не понимаю, как себя вести дальше. Ты не считаешься ни с чьим мнением. Что будет потом? Что будет с нами? Ты избавишься от меня, когда я стану неугодна? Или будешь постоянно очерчивать границы?
— Не надо преувеличивать…
— Я хочу быть с тобой, понятно? Но мне непонятно, хочешь ли ты этого?
— Разве неочевидно? — недовольным тоном спросил Гриша.
— Нет. Для меня это неочевидно. Ты должен, в первую очередь, решить для себя самого, что важно: работа и война или семья. У меня ребенок, Гриш. Ты об этом всегда знал. Я не хочу рисковать Наной. Но и тебя бросать я тоже не хочу. Допустим, я останусь. Где гарантии, что следующая пуля не будет предназначена мне или тебе? Будешь прятать нас? Это ведь совсем не про отношения. Будешь подозревать следующего молодого человека Марики? Я задаюсь всеми этими вопросами, и мне страшно. Мне кажется, что между нами должна возникнуть определённость. Момент, когда мы просто занимались любовью и ни о чем не думали — прошел.
Гор опустил взгляд и спрятал руки в карманах джинсов. Я ожидала от него ответа. Хоть какого-нибудь, но всё-таки ответа. После своей длительной тирады у меня во рту было сухо, а сердце всё еще бесновалось в грудной клетке. Мой этот спич получился случайно. Я зацепилась за то, что Гриша вновь пытался оставить меня за условной чертой. Поэтому я и не смогла остановиться. Это была не истерика, а просто попытка всё прояснить и понять, кто мы друг другу и что нас ждет завтра.
Он молчал. Сверлил тяжелым взглядом пол кухни и молчал. Тишина неприятно звенела в ушах.
— Неужели тебе совсем нечего мне сказать? — прошептала я.
Гор ничего не ответил. Он просто развернулся и вышел из комнаты. Эмоции накрыли меня с новой силой и я, не выдержала, бросив на стол кухонное полотенце, тоже вышла. Только вот Гриша ушел в другую комнату, а я — из квартиры.
Глава 29.
Я ощутила неприятное чувство дежавю, когда неожиданно встретилась с Мамоном. Он неторопливо приближался ко мне со стороны детской площадки. Я спешила домой и на ходу доставала из сумочки ключи, когда заметила знакомую мужскую фигуру.
Однажды мы с Мамоном здесь уже встречались. Это был зимний вечер, и он повёз меня к Гору. Тогда я впервые увидела Гришу, не подозревая, что в будущем между нами завяжутся романтические отношения.
Лишь от одной мысли о Грише в грудной клетке что-то больно сжалось. После того как я ушла, мы больше не виделись и даже не созванивались. Прошло уже ровно одиннадцать дней. Не знаю, почему я так усердно считала каждый день, прожитый в нашем обоюдном молчании. Несмотря на то, что я всё высказала, легче мне совсем не стало. Не получалось избавиться от липкого и навязчивого чувства, что я совершаю огромную ошибку. Я должна бороться за наши отношения, а не тихонько прятаться и надеяться, что как-то всё само собой разрешится.