Полюбить раздолбая
Шрифт:
— Это ее взвинченное состояние и нужно использовать, — заговорщески подмигнул Тимур.
— Как?
— Анька еще сильнее «пришпорит» Фильмана, и они рванут на нас так мощно, что «мама не горюй»! Мы гораздо выше их, значит, наша пара, наша боевая колесница очень неповоротлива.
— Почему это? — слегка обиделась Анжела.
— Потому, что ты сверху, лапочка! Когда мы с тобой в постели и ты сверху, нам очень кайфово, но и там мы неповоротливы.
— Пошляк! — незлобливо прошептала Анжела.
Сергей Меринов прервал их перешептывание:
— Через минуты объявляю третий раунд. На консультации осталось шестьдесят секунд!
Тимур
— Если Анька со всей их силой атаки напрямик долбанет тебя в плечо, то нам — крышка! Мы рухнем в снег как фонарный столб. Худенький фонарный столб, сбитый приземистым танком. Мы сломаемся, как деревце, которое пацаны тянут за крону к земле.
— Тогда нам надо не допустить попадания Анькиной швабры мне в плечо!
— Абсолютно верно! — похвалил журналистку Тимур.
— В самый последний момент ты должна, прямо перед ее ударом, ты должна будешь резко наклониться вниз, прямо таки завалиться на мою башку. Резко завалиться!
— Так мы вперед завалимся! — разумно возразила молодая женщина. — Ты идешь вперед, я резко подамся вперед — инерция нас заставит упасть как раз вперед.
— А вот и нет. Я буду готов и резко остановлюсь. Даже чуток назад подамся. Я буду готов к тому, что ты на меня завалишься. Швабра Аньки тогда пройдет над тобой, лишь слегка спину чирканет. А то и вовсе в «молоко» попадет. Так мы уйдем от удара в нашу верхнюю точку. Ясно?
— Это ясно, но…
Голос Меринова загремел на всю поляну:
— Время консультаций вышло. К барьеру!
— Еще тридцать секунд — гавкнул Тимур. — Всего тридцать!
— Ладно, тридцать. Но не более. Засекаю!
Сергей уставился в секундомер на своем сотовом телефоне.
— Как уйти от их выпада мы уяснили, но как нам их завалить? — Анжела махнула рукой, сжатой в кулачок.
— Молодец, лапочка! Соображаешь отлично! — Живчиков мотнул головой. — Тебе, лапочка, надо будет атаковать своей шваброй «коня»! «Коня»! Правила не запрещают «рыцарю» атаковать «коня». А вот «конь» атаковать «рыцаря» не может.
— Это я помню. Значит атаковать Фильмана?! — округлила глаза телеведущая.
— Да! Ты, как только вниз уйдешь от Анькиного удара, так швабра твоя тоже вниз пойдет. Верно?
— Точно!
— Вот тогда и направь ее на бедро Фильмана. Не важно, левое ли, правое. Они рванут на нас, и масса их пары будет значительной. Сила инерции движения их будет немаленькая. А тут еще ты им навстречу подаешься. Получится как лобовое столкновение автомобилей. Только тут столкнется наша швабра и фильмановское бедро. Это будет капец! Им капец! Фильман потеряет равновесие, и они вдвоем прямиком в российские снега отправятся! План ясен?
— Ясен, — кивнула девушка.
— Повторяю: как только я встал, как вкопанный, это — сигнал. Заваливайся вперед, на мою голову. Я буду готов. Швабру крепко держи и в бедро Фильману — бац! Сила инерции их собьет. Они сразу вместе с Анькой в снег — бух! А мы с тобой сразу — ура!
Анжела с усмешкой вспомнила Живчиковское «-Ура!!!». Затем она влезла на плечи Тимура, и Меринов объявил о начале третьего раунда.
Как ни странно, все получилось так, как задумал Живчиков. Аня Климушкина действительно агрессивно и мощно погнала Фильмана в атаку. Живчиков тоже начал движение навстречу неприятелю, держа ноги журналистки крепко — накрепко. Казалось, столкновение чуть ли не лоб в лоб обоих «всадников» неизбежно. Но, Тимур вдруг резко остановился, как вкопанный. Это стало полной неожиданностью как для Климушкиной, так и для ее «коня». Фильман продолжал идти вперед, а Анжела сразу же завалилась на шею Живчикову. Плоский конец швабры противника прошел над спиной Анжелы, слегка царапнув ключицу. А вот швабра Анжелы, как и учил Тимур, крепко, резко, мощно врезалась в бедро Фильмана. Этот выпад застал музыканта врасплох, так же, как и его наездницу. Плюс сила инерции встречного движения сыграла свою роль: нога Фильмана подкосилась. и они вместе с Аней рухнули, словно подбитые в воздухе журавли, прямо в снег.
Оружие Ани — швабра — отлетело из ее рук метра на два в сторону. Девушка только успела выдохнуть удивленное «-Ох!». После чего лицо ее оказалось в снегу. Падая, Климушкина ухватилась за болтающийся и наполовину оторванный воротник куртки Фильмана. В итоге воротник с треском полностью отделился от основной материи и остался меховой змеей висеть в ладони студентки.
Сам Фильман тоже нырнул лицом в снежный наст и тут же матерно выругался. Весь лес услышал, что музыкант якобы имел интимные отношения с каким — то ртом.
Зрители шоу опешили, но затем грянули аплодисментами. Итог: победитель выявился в третьем раунде. Пара Живчиков и Анжела праздновали победу.
Были, конечно, и недовольные. Аня Климушкина вытирала лицо от снега и мстительно глядела исподтишка на Анжелу.
Сергей Меринов бурчал что — то о том, мол, шоу слишком быстро закончилось. Он, дескать, рассчитывал раундов на пять, не меньше.
Фильман горевал над разорванной курткой. Нервно мял в ладонях оторванный воротник. Нос его издавал обиженные всхлипывания. Вообще, он напоминал малыша, у которого старшие ребята отобрали единственную денежку на мороженое.
Но больше всех, как ни странно горевал дед Силантий. Он продул пари сам себе и теперь вынужден был отказаться от хорошего первача. Вот такой удивительный старик — этот дед Силантий. Слово дал, пусть и себе мысленно и — кремень! Держит его.
Те двое, на которых Силантий поставил ставку, проиграли в лесном поединке. «-А лихо это долговязая от швабры ушла в сторону» — кивнул дед и смерил взглядом Анжелу. — «-красивая, высокая и ловкая. Эх, оставила меня без чарочки сегодня!».
Старик увидел, как Анжела стала страстно целовать своего «боевого коня», то есть, студента Живчикова. Дед крякнул нечто нечленораздельное и потихоньку покинул место, откуда вел наблюдение за схваткой. Анжела в тот вечер искрилась радостью. Ночью у них с Живчиковым был великолепный, страстный секс. Анжела в положении сверху «скакала» на обнаженном Живчикове и вертела над головой воображаемой шашкой. «Рыцарь» и его «конь».
Да, в тот день они оба вышли победителями, и Анжела ночью обостренно чувствовала, как волны счастья, оргазма, радости накатывали одна за другой. Анжела вспоминала ту нирвану, ту истинную радость и жалела, что судьба так редко посылает человеку столь памятные дни.
ГЛАВА 20
Когда — то, если женщина не могла родить ребенка, ее считали «пустоцветом», ибо она не могла воплотить в жизнь одну из своих основных функций — материнство. За это ее тайно или явно презирали. Глядели, как на прокаженную. Почти всегда и сама несчастная до отвращения презирала саму себя, считая свое рождение ошибкой Природы.