Полюбить Рождество
Шрифт:
— Это одиночество не имеет ничего общего со смертью матери. — выдаю я резче, чем мне хотелось бы.
— Конечно, имеет. — возражает Аня на повышенных тонах, но тут же тихо добавляет: — Любовь твоего отца к твоей матери…
— Сделала его слабым, — с горечью перебил я её. — Она изменяла ему, а он простил её. Хотя она причинила ему столько страданий. Вот когда он почувствовал себя по-настоящему одиноким.
Я вытер рукой губы и положил ладонь на стол. Хотя мне до скрежета в зубах хотелось сжать руки в кулаки. Раньше я убеждал себя, что время лечит, и я буду спокойнее
— А потом она умерла, и он начал прыгать из одних отношений в другие. И одиночество тут ни при чём. Он просто убегает от слабости. От матери. От памяти о ней.
Когда она не ответила, я глянул на неё и поморщился, увидев выражение её лица — растерянность…
— Ты ничего не знала.
Аня медленно покачала головой.
— Прости, я думал…
— Не надо, — остановила она меня. — Тебе не за что извиняться.
— Я думал… Вы ведь друзья с ним… Или Димон мог сказать… — Я не понимаю, что говорить и почему чувствую себя виноватым.
— Дима никогда бы не сказал мне, — после короткой паузы, проговорила Аня. — Он не стал бы рисковать твоим доверием. А твой отец… — Она снова помедлила и, прокашлявшись, продолжила: — Я подружилась с ним, потому что мне не хотелось обсуждать определенные вещи. Например, то, что меня бросил жених в день свадьбы. Или каким запутанным все стало потом. Твой отец никогда не лез мне в душу. Да, мои родители тоже ни о чем не спрашивали. Но молчание Кирилла Анатольевича не сопровождалось ожиданиями. Он не… Он не ждал, что я буду притворяться, будто со мной всё хорошо, когда всё было с точностью наоборот.
— В отличие от твоих родственников?
— Для всех нас так было лучше, когда я делала вид, что всё в порядке. Тогда они могли дальше заниматься своими делами, а я могла… дальше разбираться с произошедшим. — Её лицо помрачнело, но она продолжила: — И хотя твой отец ни о чем меня не спрашивал, он был достаточно открыт, чтобы отвечать на вопросы. Несмотря на то, что некоторые из них были некорректными.
— И о чём же ты спрашивала его? — с громко бьющимся сердцем поинтересовался я.
— Как он справлялся с неудавшимися отношениями. С чувством безысходности… — она развела руками, и я понял, что она говорит о себе. — Он сказал, что просто нужно двигаться вперед. Не жить прошлым. Вот и всё.
Да, мать вашу… Вечер откровений… Я ничего не ответил, пытаясь переварить услышанное.
— Мне кажется, — медленно добавила Аня. — Для твоего отца продолжать двигаться вперед значило делать вид, будто твоя мать не… — Она немного поколебалась, прежде чем произнести последующие слова: — изменяла ему. Прости.
— Не стоит извиняться. — толкаю глухо, утыкаясь взглядом в тарелку. — В этом есть смысл.
Дальше мы продолжили есть в полной тишине. Только я больше не ощущал вкуса еды. Почему все наши разговоры опустошают меня? Почему мы каждый раз возвращаемся в прошлое? Потому что, видя Аню, я вновь возвращаюсь на пять лет назад?
Немного погодя я поднялся из-за стола и пошёл к раковине, чтобы помыть свою тарелку. В глубине души я понимаю,
Ведь тогда я не мог сердиться на свою мать. Моя жизнь не изменилась после того, как я увидел её с другим мужчиной. И родители продолжали вести себя так, словно ничего не случилось. Но после её смерти всё стало по-другому. И я уже не мог винить её за это. Её не было. Но мог винить отца.
Потому что, всё, что я видел, взрослея, — это непрекращающийся поток женщин в жизни отца. Некоторые из них задерживались чуть дольше. Некоторые были чуть добрее остальных. Понятное дело, те, которые были добрее, и задерживались.
Но разве ему, как отцу, не следовало оградить своего ребёнка от отсутствия стабильности? От последствий, которые я теперь наблюдаю в собственной жизни? Или мне хотелось, чтобы отец защитил меня от того, что наделала мать? Может, на мои взгляды по поводу отношений повлияли поступки обоих родителей? Я подсознательно боюсь, что меня предадут и бегу… Неужели я такой же слабак?
— Ник? — тихий голос Ани, вырвал меня из мыслей. — Ты в порядке?
— Угу. — соврал я.
Аня стояла рядом и молча всматривалась в мое лицо, отчего я начал нервничать. Но потом она шагнула ко мне, обняла за талию и положила голову мне на грудь. Хватает одного его запаха, тепла и в эту же секунду вся моя внутренняя борьба прекратилась. Словно тело Ани в моих объятиях стало посредником при заключении своеобразного мирного договора с мыслями и чувствами. И то, что было разбито, снова стало одним целым.
Что-то теплое скреблось в груди, стоило мне крепче сжать её в своих объятиях. Такая маленькая, нежная, хрупкая в моих объятиях.
Как тут удержаться и не присвоить, и никуда не отпускать? Я не смог убежать от неё. Никогда не был в состоянии сделать это.
От этой мысли меня шарахнуло, словно поднесли провода и подключили к розетке. Шибануло сильно, я аж отошёл на шаг назад от Ани.
Матерь Божья… Я что, только что признался себе, что неравнодушен к Анчоусу?
Глава 13
Анна Смирнова.
Я ощутила перемену в Никите ещё до того, как увидела её. На его лице. В движениях его тела. В его глазах. Вот они-то и выдали его с головой. В них был такой коктейль эмоций: растерянность, тоска и что-то ещё, от чего я засмущалась и вернулась обратно за стол. Я заставила себя доесть то, что осталось на тарелке. Потом отдала тарелку Нику и пошла к дивану, где уютно примостился мой кот.
Но, с другой стороны, чего я ожидала? Он только что рассказал о семейной драме своих родителей. А меня чёрт дёрнул за язык сказать, что, возможно, Кирилл Анатольевич пытался забыть об измене своей жены, чтобы жить как-то дальше. Чтобы иметь возможность построить отношения с другой женщиной.