Полюблю и отравлю
Шрифт:
– Квартирка не фонтан, всего две комнаты. Страшно себе даже представить, как мы все вшестером там помещались. А когда появился Максимка, стало вообще тошно. Но мамаше моей, казалось, было все по фигу. Спасибо Алексею, он настоял на том, чтобы вся наша семья перебралась в «Чудный уголок». Если бы не он, то мы бы так все и парились в двух комнатах. В одной мы с Андрюхой и малышней, а в другой мать с Алексеем. Жуть!
– Не могу понять, как они тут все помещались, – пробормотала Кира, когда они с Лесей подъехали к самому обычному типовому девятиэтажному дому. – Я знаю квартиры в таких домах. Комнаты тут изолированные и кухни вполне приличные, метров по девять. Но одна комната тут шестнадцать метров, а вторая метров двенадцать. И как на такой крошечной площади могли существовать четверо взрослых и двое детей?
– Трое, – напомнила ей Леся. – Когда Кулебякины переехали к нам, Максимке было уже полгода.
– Да. Видимо, его появление сломило упорство Алексея, и он понял, что его семья просто физически не помещается в старой квартире.
– Но он терпел довольно долго. Странно для человека с огромными деньгами, ты не находишь?
– Да уж, каким бы скупцом ни был Алексей при жизни, но он должен был заботиться о своем комфорте. Хоть мало-мальски, но должен был. Неужели его прикалывало жить в такой тесноте?
Так ничего толком и не поняв, подруги поднялись по лестнице на пятый этаж, лифт не работал. И позвонили в дверь, где когда-то жили Кулебякины.
– Ну? – раздался за дверью громогласный окрик. – Приперся наконец, ирод? Прощения просить станешь? Не проси! Не прощу!
И с этими словами дверь распахнулась, и на пороге возникла огромная бабища в домашнем халате. На ногах у нее красовались устрашающего размера розовые меховые тапочки с мишками. Да и сам халатик был в тон тапочкам. Так что в целом дама напоминала собой огромного розового бегемота, всплывшего на поверхность за глотком свежего воздуха. Сходство добавлял огромный подбородок тетки, уютно устроившийся жирными складками у нее на груди.
– А вы кто? – растерянно уставилась она на подруг. – И где Федя?
– Феди нет. Мы тут одни.
– Вижу, – обозлилась тетка. – Не слепая.
И не успели подруги объяснить ей цель своего визита, как тетка снова разразилась воплями:
– Федька мой где, я вас спрашиваю? Нажрался, сволочь такая, и в дом просится! А я ведь ему русским языком объяснила, пьяным – не пущу! Пусть идет и спит там, где пил! Вот ведь рожа его ненасытная. Хоть бы сдох уже, ирод окаянный. Дал бы мне спокойно пожить. И ведь главное дело, я и квартирку эту не без задней мысли прикупила. У Натки мужик от водки окочурился. Вот, думаю, может, и мне повезет? Но нет, похоже, не дождаться такого моего счастья. Как Федька мой ханку жрал, так и жрет. Ничего ему, собаке, не делается!
Из всей этой пламенной речи подруги сделали совсем не тот вывод, какой ожидала толстуха. Стенания по поводу горькой ее судьбы девушки пропустили мимо ушей, а вот имя Натальи зацепило их.
– Значит, вы знали бывшую хозяйку этой квартиры? – воскликнула Кира.
– Наталью? А как же! Знала, конечно. Сколько лет в одном доме, как бы я ее не знала! И ее, и детишек ее. И мужиков ее, и первого, и второго. Всех знала!
– И вы знали, что первый муж Натальи умер от водки?
– От нее самой! – радостно подтвердила розовая толстуха. – Загнулся как миленький. И очень хорошо получилось! Наташке просто повезло! Сказочно! Волшебно! Все мы так считали и считаем!
– Почему повезло?
– А потому что Витька этот ее бывший – он с моим Федькой два сапога пара были. Что один алкоголик, дня не проходит, чтобы он не нажрался, что второй такой же приползал. Но мой Федька – он хотя бы тихий, напьется, поплачет да и спать на бочок. А Витька – он буйный был. Наталья от него вся в синяках бегала. Да и детям доставалось, особенно мальчишке.
– Сергею?
– А вы откуда знаете? – насторожилась толстуха. – Евдокимовна вас подослала?
– Кто?
– Значит, не от нее. Или придуриваетесь, что Евдокимовны не знаете?
– Нет, мы честно не от нее. Мы расследуем убийство Алексея.
– Кто это?
– Алексей – второй муж вашей соседки.
– Лешка! – ахнула толстуха. – И че? Говорите, убили его?
– Убили.
– Да как же это? – схватилась за голову тетка. – Да что же это? Ох, девки! Вы в дом проходите! Что на лестнице-то толочься! Такое дело… Ух! Заходите, одним словом!
И провела в большую, но как-то несуразно обставленную квартиру – старые лыжи тут соседствовали с новеньким гардеробом с зеркальными дверцами, а щербатая грубая столешница накрывала изумительный и прехорошенький сервировочный столик с тонкими оленьими ножками. Шелковый ковер на полу, а чуть в отдалении какая-то замусоленная тряпка, едва ли достойная называться ковровым покрытием.
Создавалось ощущение, что в квартире живут два человека с диаметрально противоположными взглядами на жизнь. Один барахольщик и старьевщик, а другой неплохо зарабатывающий и тяготеющий к прекрасному.
– Заходите, заходите, – проворно убирая подальше с глаз гостей колченогую табуретку, место которой было разве что на помойке, и выдвигая новенькие, сверкающие свежим лаком стульчики, говорила толстуха. – Убили, говорите, Лешку? Вот жалость-то какая! Хороший мужик. И детишек, что своих, что чужих, не обижал никогда. Я ведь тогда дверь в дверь с ними жила. Вон моя квартирка, напротив. Одна комната у нас была. А как Наталья с Лешкой съезжать стали, так я своего алкоголика и уговорила на обмен. Свою мы халупу продали, а у Натальи купили. И проценты агентству платить не пришлось! А то ведь они десятину возьмут, не постесняются. Да и Евдокимовне нос очень уж хотелось натянуть. Она ведь приходила к нам, Наталью искала. А как узнала, что они с Алексеем фатерку свою продали, аж затряслась от злости вся! Так ей и надо, дуре злобной!
– А кто она такая?
– Евдокимовна?
– Да.
– Мать Витькина. Свекровь, значит, Наташкина. Неужели Наталья вам про нее не рассказывала?
– Нет. Как-то не пришлось.
– Гадина еще та! – вдохновилась толстуха. – Как Витька помер, все хотела Наталью с насиженного места с детьми согнать. Дескать, квартира сыну принадлежала, да ведь сын помер, значит, она тут снова хозяйка.
– И что?
– Наталья, ясное дело, в отказ. С Витькой столько лет она мучилась, да выходит, задаром? Голышом обратно к себе убираться прикажете? Ну она и послала Витькину мать вместе с ее претензиями куда подальше. Ну, а Евдокимовна этим не успокоилась. Все приезжала, все требовала. Одно время даже в суд собиралась идти.
– Зачем?
– Как это зачем? Квартиру сынову у невестки отсуживать.
– Но не вышло?
– Да ничего у нее не получилось. Ей нотариус все популярно объяснила. Что помимо нее самой у Витьки еще двое наследников имеется. Сергею по-любому доля полагается, он же парень! Ни о какой передаче квартиры в личную собственность одной Евдокимовны речи даже идти не может. Все Наталье должно достаться, а после нее уже сыну или другим детям.
– И все?
– Все, да не все. Евдокимовна с таким решением не смирилась. Да и с чего ей мириться, коли она из той породы, у которых и зимой снегу не выпросишь. Жадная до ужаса. Все ей одной достаться должно.