Полюблю и отравлю
Шрифт:
Но на поверку выяснилось, что Кира разбирается в людях куда лучше, чем Леся. Потому что Ольга Евдокимовна даже сомневаться не стала, брать Лесю или не брать. Перспектива заиметь собственную служанку, которой не нужно ничего к тому же платить, вызвала в ней бурю восторга, умело скрытого под маской напускного равнодушия. Но глаза… Глаза выдавали Ольгу Евдокимовну с головой. Они сверкали таким чистым, таким незамутненным садизмом, что Лесе даже стало страшно.
И правильно. Бояться было чего. Старуха загрузила дармовую работницу с головой. В ее квартире нашлось множество дел, которые только и ждали того, чтобы кто-нибудь пришел и переделал их. Во-первых, Лесе предстояло вымыть окна во всей квартире. Все пять штук огромных стеклопакетов, три из которых выходили на загазованную улицу и были жутко грязными.
– Только прошлой весной их мыли. Специально пришлось нанимать женщин со стороны, самой мне такая работа не под силу. И ты бы только знала, Лесенька, какие деньжищи они с меня попросили! Сначала сказали, что семьсот рублей за окно, а когда пришло время рассчитываться, заявили, что окна у меня не стандартные, да еще работать пришлось без страховки. И потребовали по полторы тысячи за одно окно. Меня чуть удар не хватил! Я им так и заявила, лучше я сама из окна выброшусь, чем вам такие деньги заплачу. Договорились за семьсот, столько и заплачу.
Как поняла Леся, торг был жарким. Старуха была скупой, но и работницы были не лыком шиты. И осенью жадная старуха уже не рискнула вызывать себе помощниц. Так всю зиму и просидела с грязными стеклами. И тут, словно добрая фея, ей на голову свалилась Леся. Конечно, бабка страшно ей обрадовалась.
Леся мыла, а Ольга Евдокимовна удобно расположилась в кресле напротив нее, курила и давала девушке ценные указания.
– Вон там получше протри, Лесенька. В правом углу пятнышко. Старательней протирай, я вижу разводы в центре!
Одним словом, к концу дня Леся так уработалась, что ее ноги буквально не держали. И хоть бы стакан чаю ей предложили! Нет, скупая старуха только болтала, лопала виноград без косточек, но Лесе ни разу не предложила не то что подкрепиться, но даже воды попить не дала. Ни единой ягодки из огромной грозди Леся не положила себе в рот. И лишь когда девушка уже стояла в дверях, пошатывающаяся от слабости и бледная, Ольга Евдокимовна всплеснула руками:
– Ой! Лесенька! Как неудобно получилось. Я вам даже покушать не предложила!
– Ничего страшного, – скрипнула зубами Леся. – Я ничуть не голодна.
– В принципе правильно. Я вас одобряю. Посидеть на диете никогда не помешает. А вам, Лесенька, это даже полезно!
И, уколов Лесю в самое больное место, в ее начинающие полнеть бедра, старуха захлопнула дверь. А Леся, держась за лестничные перила, с трудом побрела вниз. От слабости у нее кружилась голова и было дурно. И когда она увидела поджидающую ее Киру, то обрадовалась так, словно век не видела подруги.
В руках у Киры был пакет из «Макдоналдса», а в пакете лежал ароматный пухлый королевский гамбургер, стакан колы и стакан ванильного коктейля. Лесин любимый! Впившись зубами в бутерброд, Леся даже застонала от удовольствия. И пусть поклонники здорового образа жизни взахлеб клеймят эту забегаловку, где в каждом грамме подаваемой жратвы никак не меньше десятка калорий, но зато с каждым проглоченным куском Леся чувствовала, как потраченные силы возвращаются к ней.
– Ну что? – тревожно спросила у нее Кира, когда подруга закончила жевать. – Нашла что-нибудь?
– Вот именно, что-нибудь. Мерзкая старуха весь день пасла меня. Ходила буквально по пятам! И даже когда я работала, не оставляла меня в покое. По-моему, она садистка.
– Значит, тебе не удалось ничего узнать?
– Кое-что.
– Что?
– Ну, в туалет эта бабка за мной при всем своем желании пойти не могла. И там я оказалась предоставлена самой себе.
– И что?
– И полезла в шкафчик. Знаешь, есть такие встроенные шкафчики за унитазом, где хозяева хранят разную бытовую химию, запас туалетной бумаги и новые ершики?
– Ну, знаю. И что? Говори ты, не томи!
– А у Ольги Евдокимовны там вообще целый склад разной старой рухляди. Я притворилась, что у меня болит живот, и бегала в туалет не меньше пяти раз.
– И что? Что?
Кира чуть не подпрыгивала на своем сиденье, но Леся не торопилась облегчить страдания подруги. Может быть, она заразилась садизмом от Ольги Евдокимовны? Может быть, это вообще штука заразная и передается от одного человека к другому, вне зависимости от того, что это за человек на самом деле?
Но все же Леся была доброй девушкой и не могла долго наслаждаться мучениями других.
– У бабки там целый склад старых вещей, – произнесла она. – Я рылась в них целый день. То есть все пять раз. И нашла вот это!
С этими словами Леся задрала майку у себя на животе и извлекла из-под ремня джинсов довольно толстую тетрадь в коленкоровом переплете.
– Ты не представляешь, как мне пришлось маскироваться, чтобы бабка ее не заметила. Но все прошло отлично. Она напоследок даже пожелала мне сесть на диету.
– Тебе? На диету? Она что, совсем с ума сошла! Ты превосходно выглядишь!
– Серьезно? – обрадовалась Леся, у которой сразу же полегчало на душе. – Ты серьезно так думаешь?
– Ну конечно! Старая вредина просто хотела испортить тебе настроение.
– И знаешь, ей это удалось, – пробормотала Леся.
– Она просто старая злобная дура, – повторила Кира. – Не думай о ней.
И с интересом покосившись на находку подруги, Кира спросила:
– А все-таки, что это за тетрадка такая у тебя?
– Я сначала не поняла, что тут такое накорябано. Почерк у нашей Ольги Евдокимовны тот еще, ничего не понятно.
– Она бывший врач.
– Вот я так и поняла. И сначала я решила, что это ее дневник. Но потом присмотрелась, кое-что расшифровала и чуть мимо унитаза не села!
– А что такое?
– Ты посмотри по датам! Что ты видишь? Какой там месяц?
– Пятый. Май.
– А теперь тут? Что написано?
– Гад. Шалава. Выродок. Приблудыш. Отдельный дом. Загородный коттедж. Что это?