Полюс вечного холода
Шрифт:
– Согласен, – торопливо шепнул Арбель и смолк, потому что из березово-елового сплетения вывалились Фризе, Генриетта и упомянутый Юргэн. Все трое держали оружие и крутили головами, ища, в кого бы бабахнуть.
– Что случилось? – выдохнула Генриетта. – Кто стрелял?
– Я, – лаконично ответил Вадим. – Послышалось, будто медведь ходит. Пошел проверить. Случайно нажал.
– Я не учуяла, чтобы медведь ходила, – засомневался проводник. – Медведь на много-много шагов пахнет, всякий охотник унюхает.
«А чтоб тебя с твоим нюхом!» – едва не сорвалось с языка у Вадима.
Но Фризе понимающе глянул на него и степенно прокрякал:
– Ин орднунг… все есть в порядке. Фэргэсен зи дас. Идемте спать.
Остаток пути до Лабынкыра преодолели без происшествий. И вот оно открылось во всей своей красе – таинственное озеро якутов. В центральной части к нему подступали скалы. Вадим взобрался на одну из них и увидел с высоты вытянутый с севера на юг прямоугольник, наполненный неподвижной свинцовой водой. На ее поверхности виднелись три островка, покрытые растительностью. Вадим отметил про себя, что проще всего подойти к водоему с юга – там побережье более пологое.
Юргэн с ним согласился, но к озеру не пошел – сослался на необходимость соорудить шалаш в качестве временного прибежища. Вадим отрядил ему в помощь безотказного Фризе, а с собой взял Арбеля и Генриетту.
Когда вышли на побережье, оказалось, что к воде подобраться не так просто. Всю береговую кромку усеивали обломки камней, сползших когда-то с окрестных гор. Они выпирали там и сям, давили в подметки, обувь соскальзывала с них. Генриетта едва не подвернула ногу, Вадим вовремя поддержал ее, за что был одарен благодарной улыбкой.
Он еще в Хабаровске запасся полезной вещью – капитанским биноклем с восьмикратным увеличением. Подыскав относительно плоскую плиту, он встал на нее, приложил к глазам окуляры и осмотрел озерную гладь. Отсюда она просматривалась хуже, чем со скалы, но все же можно было разглядеть и уток, еще не успевших улететь на юг, и возвышающиеся над водой островки…
Стоп! Вадим отнял бинокль от глаз, протер линзы и снова посмотрел на озеро. Островков было всего два, хотя он мог поручиться, что часа три назад видел еще один. Чтобы проверить себя, он передал бинокль Арбелю, а затем Генриетте. Те заявили, что из воды выглядывают два бугорка, облепленные жухлой травой. Третьего нет.
– Но я его видел! – не унимался Вадим. – Он точно был!
– Преломление лучей, оптический обман, – высказал догадку Арбель. – Или нам придется допустить, что то была спина лабынкырского плезиозавра, который потом ушел на глубину… уф!..
Генриетта поежилась, впервые при Вадиме выказав признаки оробелости.
– На Лабынкыре, говорят, всякое случается. Улу Тойон глаза отводит, обманывает… На дворе трава, на траве дрова.
Вадим со смешком покосился на нее.
– Ты что, тоже веришь в эту белиберду? А еще комсомолка!
Она запунцовела и продолжать диспут не стала. Вадим повел биноклем и заприметил на западном берегу какое-то строение. Лабаз не лабаз, сарай не сарай. Больше всего подходило определение «избушка на курьих ножках». Сложенный из бревен куб на высоких голенастых сваях, двери не видно, вместо окон – узенькие щелочки, над двускатной крышей – печная труба. Но что удивительнее всего, этот неказистый домишко был сплошь разрисован страхолюдными картинками, изображавшими одноглазых циклопов, горгон, огнедышащих драконов. Они были изображены более чем натуралистично. Насмотришься на такое – всю ночь кошмары будут сниться.
– Это что же за вертеп? И кто в нем поселился?
Генриетта не знала, Арбель тем более.
Воротились на стоянку. Там уже высился на опушке остов шалаша – вкопанные в грунт и связанные верхними концами слеги. Вадим спросил у Юргэна про размалеванную избушку. Тунгус недобро сощурился.
– Это Улу Тойона построила. Там живет. Никто близко не подходит, боятся.
Вадима разобрало:
– Слушай… Надоели вы мне со своим Улу Тойоном! Вот возьму сегодня и схожу туда, лично проверю.
Юргэн нахмурился.
– Улу Тойон много людей убивала, не надо к нему ходить. Улу Тойон око большое имеет, из него искры бьют, ослепнуть можно… А кто близко подходила, того уже нет.
Вадим плюнул и отвернулся. Как же тяжело будет образумить тутошних, коли даже те, кто сочувствует Советской власти, живут с оглядкой на языческих божков и пересказывают басни одна другой нелепее!
Назревавший конфликт сгладил Фризе:
– Кенен зи… Прощайт, что перебиваль, но ихь хабэ мало ветка. Дом бывайт холодный. Это не есть гут нахт.
– Все собираем ветки! – распорядился Вадим. – Ночи студеные, надо утеплиться как следует.
Разбрелись кто куда. Вадим тишком взял из общих запасов два ржаных сухаря, десяток патронов для пистолета, компас и направился в ту сторону, где стояла кургузая избенка. Прибросил расстояние – часа полтора ходьбы, если напрямик. День в разгаре, до вечера можно обернуться. Свои, занятые работой, рано не хватятся. И вообще… с какой стати он должен кого-то предупреждать, спрашивать дозволения? В отряде он главный, ему и решать.
Положа руку на сердце, Вадим рассуждал эгоистически. Но что сказать… завели его коллеги по походу глупейшими россказнями. Тянуло побыть одному, собраться с мыслями, заодно и разведать, кто затаился за бревенчатыми стенами под двускатной крышей. Переть на рожон необязательно, можно подойти, глянуть и убраться вон. Важна пища для размышлений, а ее негусто.
Вадим шел, глядя на подрагивающую магнитную стрелку. По его подсчетам, до избушки оставалось километра три, как вдруг ухо уловило в приозерном ольшанике ворочание гигантской живой массы. В следующий миг над лесом раскатился рык такой мощи, что затрещали барабанные перепонки.