Полюса притяжения
Шрифт:
— Тихо, котенок. Это я. Спи.
Какой спи, если у нее сердце на разгоне буквально выпрыгивает? Пытаясь поймать и задержать его, прижимает к груди сжатую в кулаках простыню. Наблюдает за тем, как Рагнарин раздевается.
Как ей себя вести? Будто ничего не произошло? Или же продолжить выяснять отношения? Смириться и молчать?
Нет, молчать она уже не сможет. Хватит.
Денис ложится и, обхватывая Яну за талию, мягко опрокидывает ее рядом. Обнимает. Пока она старательно-медленно переводит дыхание, касается губами виска.
— Все хорошо?
Трогает пальцами его затылок. Волосы мокрые.
— Все хорошо, — заверяет мужчина.
Вот только чувствуется между ними какой-то надрыв. Вероятно, разрушая стену отчуждения, перестарались. Сломали то, что не стоило. Сорвали с кожей. Теперь же нужно прикладывать усилия, чтобы отстраивать. Потому как не уходит между ними напряжение. Денис тоже это чувствует. Гладит ее плечи руками, словно хочет насильно расслабить.
— Красивая моя. Солнечная. Огненная девочка.
— Денисочка, — поворачиваясь лицом, тянется к нему всем телом. — Мне сейчас еще страшнее.
От ощущений голова кругом идет. Никак в норму не приходит организм.
— Просто поспи, котенок. Все будет хорошо теперь. Спи, маленькая.
Девушка послушно зажмуривается. Вжимается телом. Обжигает шею дыханием. Руками тоже оставляет следы. Трогает плечи, грудь, затылок, будто не может насытиться близостью. Снова и снова повторяет его имя. Впечатывает в грудь новые ощущения.
С Янкой по-другому не бывает. Каждый раз — открытие. Долго он себе в этом отказывал. И безмерно по этому тосковал.
Просыпается Яна одна. На первых секундах ее охватывают беспокойство и разочарование. Но стоит сознанию чуть проясниться, теплыми и трепетными волнами накатывают воспоминания. Сердце ускоряется. Бьется, словно запертая в клетку птица. Нет терпения умываться и одеваться, но хорошо, что она все же заставляет себя это сделать, так как, выйдя из комнаты, Яна сталкивается с работником клининг-компании. Он сносит со второго этажа два огромных пакета с мусором.
— Здравствуйте! Как дела? — приветственно машет мужчине рукой.
Расширяя глаза, тот заторможенно переводит взгляд с нее на Рагнарина, который стоит у окна и с привычными спокойными интонациями разговаривает по телефону.
— Все возможно, Андрюха. Помогу, конечно. Только заезжай сегодня. Мы с Яной на Бали завтра летим.
— Здравствуйте… — вежливо проговаривает рабочий, прежде чем направиться к выходу.
У него на лице, конечно, написано, что считает он их семейкой психов. Но Яне до этого нет никакого дела.
— Тогда до вечера, — завершив звонок, Рагнарин оборачивается.
Смеряет жену внимательным взглядом. Она улыбается, стараясь вести себя так же, как обычно.
— Доброе утро!
— Доброе утро, Яна. Завтракать будем?
— М-мм, да… Я сейчас быстро, — хватается за предложение, будто за соломинку утопающий. — Что бы ты хотел? Яичницу? Пирог? Кашу? Тосты? Или… Вот! Блинчики! Любишь? Мне говорили, что все русские любят. Я начинки разные умею…
— Яна, — останавливает ее Денис. — Все равно. Сделай, что сама хочешь, ладно? Не суетись.
Она кивает, чувствуя, как избытки эмоций выходят вместе со слезами. Пряча лицо, спешит в кухню. Хочет быстро замешать тесто на блины, но все из рук валится от волнения. Просыпает на стол сначала сахар, потом муку. Роняет два яйца, и они, ожидаемо, разбиваются. Яркие желтки расползаются по темному каменному полу.
— Вот черт…
Пока Яна, ползая на корячках, пытается собрать вязкую массу бумажными салфетками, начинает пищать открытый холодильник.
— Вот черт! Черт! Черт…
— Что случилось?
Девушка шумно выдыхает и резко поднимает лицо вверх. Напоровшись взглядом на Дениса, отчего-то крайне сильно смущается. Пытается переключить внимание на что-то другое. Им оказывается обеденный стол.
«Боже…»
Рагнарин, конечно же, перехватывает направление ее взгляда, и Яна начинает буквально задыхаться от волнения.
— Я сейчас… Я быстро…
Захлопнув холодильник, мужчина дергает из диспенсера несколько бумажных полотенец.
— Я же просил тебя не суетиться. Янка, Янка… — опускается на корточки рядом с ней. — Не умеешь ты без фейерверков. Яйцами жонглируешь.
А она в тот миг обо всем забывает. Смотрит на Дениса во все глаза. Он ведь совсем близко. Чуть потянись, и губами коснешься.
— Они сами, — задушенно отвечает, беспрерывно глядя ему в глаза.
— Конечно, сами. Не сомневаюсь. Обычная история.
Зажмуриваясь, подается к мужу. Падает, словно в бездну. А попадая в кольцо крепких рук, вздыхает с таким облегчением, словно смерти избежала.
— Денис… — трогает губами колючий подбородок.
Он, конечно же, понимает, чего она жаждет. Встречает губами ее губы. И Яна, забывая о грязных руках, сминает в кулаках его футболку. Самозабвенно, до головокружительного трепета, целует. Рагнарин ответно напирает. По его напряженному телу уже знакомой обжигающей волной прокатывается дрожь. Если бы не снующие на втором этаже рабочие, сдернул бы с нее одежду прямо здесь, в кухне. А это уже походит на дурную привычку. Или не дурную… Откуда только взялось? Хотя понятно, откуда. От Янки. Фееричная она у него. Пожизненная.
Музыка — отличный способ слива эмоции, чтобы не захлебнуться. Особенно, если вырабатываешь новые и новые чрезвычайно быстро. Яне определенно есть, чем поделиться с публикой. Стоя на сцене «Крокус Сити Холл», позволяет себе выражать свои чувства со всем откровением. Проживает каждую песню. Выкладывается на максимум, наполняя тексты и ритмы искренними эмоциями.
— Ra’Яна! Ra’Яна! Ra’Яна! — от криков толпы закладывает уши.
И Рагнарина смеется. Поклонившись, смаргивает навернувшиеся слезы.