Полюса притяжения

Тодорова Елена

Денис щурится. Рассматривая, очевидно пытается вытряхнуть из нее какие-то скрытые детали.

— Почему ты не подождала?

— Мне… еще в одно место нужно было. Срочно. Я же говорила, что спешу…

Прикусывая нижнюю губу, кивает, якобы с пониманием. Но Яна-то улавливает в его взгляде недоверие.

— Ты за что-то злишься?

«За что-то?»

«Мать твою, за что-то???»

— Нет, — голос на контрасте с внутренним криком звучит очень тихо.

— А по виду не скажешь.

— Что ты от меня хочешь? — с полным безразличием спрашивает она.

— Чтобы ты со мной поужинала. У меня для тебя сюрприз. Хочу рассказать. Давай, пойдем.

Яна так резко поднимается на ноги, даже голова кругом идет. Проносится мимо Дениса, слегка чиркая его плечо своим.

В кухне медленно выдыхает, чтобы не начать, будто истеричка, греметь посудой. Хотя, конечно, ее репутацию уже ничего не спасет. Он ведь в любом случае доберется до своей спальни.

— Вкусно?

Вместо этого обыденного вопроса Янку подмывает обратиться к Рагнарину с требованием, чтобы смотрел в свою тарелку, а не на нее.

— Очень, — отвечает с таким видом, будто только и ждет взрыва.

Улыбается. А она не может.

— М-м-м… Прекрасно.

Умудряется есть. Точнее, создавать активную видимость. Больше елозить вилкой, превращая лазанью в кашу.

— Как подготовка к концерту? — вновь нарушает Денис тишину.

— Идет полным ходом.

— Мама тоже хочет прийти.

Яна с полнейшим равнодушием пожимает плечами.

— Позвоню ей завтра. Надо объяснить, какую музыку ей предстоит слушать, — рассуждает она рационально.

— Она знает. И считает, что, в любом случае, должна тебя поддержать. Ты — часть семьи.

— Хм… — Яна хорошо относится к Наталье Ильиничне, но почему-то сейчас эти доводы ощущаются крайне раздражительными. — Ну, да, ожидаемо.

Затягивается пауза. Неприятная. Гнетущая. Оглушающая. Каким-то непостижимым образом подгоняющая Янкин пульс до некомфортного максимума.

«Скорей бы закончился этот невыносимый ужин…»

— Ты ничего у меня спросить не хочешь?

Этим вопросом ему все же удается выбить ее из равновесия. Кто сказал, что от боли крепчают? Яна чувствует себя изнутри раскаленной и в то же время слишком ослабленной, чтобы выказывать злость.

— Нет.

— Жаль. Думал, ты все же решишься, — кажется, этот строгий и холодный тон перебивает внутри Яны последние нервные клетки.

— Жаль? — ее голос звучит, напротив, высоко и эмоционально.

Оставались бы силы, вскочила бы и провернула переворот еще и в гостиной.

— Раз у тебя не хватает духу задать вопрос напрямую, я сам объясню, — откладывая салфетку, Рагнарин все так же без тени каких-либо эмоций, вроде как абсолютно безразлично смотрит через стол. — У меня с Дианой ничего нет.

Яне же трудно сдержаться. Едкий сарказм пропитывает голос, прежде чем она может отрегулировать его на другую частоту.

— А целовала она тебя просто по-дружески, да? У вас это принято? Надо было предупредить, милый!

— У меня с Дианой ничего нет, — давит Рагнарин интонациями.

Ну, конечно! Указывает на то, что верить она ему должна беспрекословно.

— Что ж… Прекрасно… Просто прекрасно…

Прежде чем Яна в пылу злости успевает еще что-то добавить, Денис переключается на другую тему, давая понять, что эта закрыта.

— Насчет сюрприза, — звучит, как вводная инструкция. — Сразу после концерта мы летим на Бали. Подготовь какой-то минимум одежды и того, что хочешь с собой взять.

Сейчас даже эта информация вызывает у нее отторжение и злобу. Не делая уточнения по поводу цели и длительности поездки, девушка резко выходит из-за стола и начинает собирать грязную посуду, не заботясь, закончил ли Рагнарин.

Наверное, она действительно может верить ему на слово. Он не стал бы лгать. Нет, такого бы Денис себе точно не позволил. Но сам подход… После его слов у Яны только сильнее внутри разболелось. Не высказалась она. Не перегорела.

Все же гремит в кухне тарелками, сгружая их в раковину. Нет охоты сиесекундно чистить их, чтобы загрузить в посудомоечную машину. Оставляет как есть. Вжимая пальцы в прохладу каменной столешницы, планомерно переводит дыхание.

Нужно успокоиться. У них ничего не было. Рагнарин по-прежнему только ее. Формально…

Уловив позади себя шаги, вздрагивает первый раз. Второй — когда чувствует спиной тепло мужского тела. Третий — когда крупные и обжигающе горячие ладони давят на живот, прислоняя ее к твердому торсу.

Склоняясь, Денис прислоняется лбом к ее макушке, и Яна, охваченная бурей разноплановых эмоций и ощущений, инстинктивно совершает вдох и замирает. Предпринимает попытки сцедить их вместе с медленным выдохом.

Не получается. Они ее словно в сети поймали. Трясут изнутри. Провоцируют действовать.

«Нельзя…»

«Нельзя…»

Кажется, еще чуть-чуть, и она попросту взорвется. В то время как Рагнарин стоит непоколебимый, словно скала.

— Никого другого между нами не может быть, Ян.

Его ровный и уверенный голос резонирует в ее неспокойном теле мощными разрядами тока. Никак не удается это скрыть. Не получается приглушить эмоции. Слишком много их было, слишком все они были яркими. Требуется время, чтобы отпустить.

Надо было, конечно, подождать. Выяснить все сразу же. Не пришлось бы умирать… А теперь нет сил, чтобы восстановиться.

— Знаешь… — сипит Яна едва различимым шепотом. Прочищает горло. Старается дышать через рот, чтобы не погружаться в его запах. Из-за этого дыхание становится поверхностным и шумным. Сглатывая, заставляет себя закончить мысль: — Сегодня мне нужно побыть одной. Пойду спать. Голова очень болит, — разъединяя руки мужа, ныряет в сторону и торопливым шагом проталкивается к выходу из кухни.