Полый мир
Шрифт:
Роб опять недоумённо посмотрел в ответ.
Эллис разозлился: на Роба, который слепо выполнял приказы, на Яла, который — которая? — радостно принимал побои за одно обещание угостить тем же другого. Эллис злился на Уоррена, потому что тот создал такую жестокую систему, но больше всего он злился на себя. Уж для этого у него причин было достаточно.
— А где, к слову, наш мастер Рен?
— В Менло-Парк, в мастерской Эдисона.
— Пойду-ка я, наверное, потолкую с ним.
Эллис направился к выходу, но резко остановился и выхватил у Роба прут.
— Чтобы больше
— Но Мастер Рен…
— Да, знаю. Мастер Рен это дело любит. Пожалуй, чересчур. Если я буду здесь жить, придётся с этим покончить.
Эллис уверенно зашагал по дороге. Оглядываясь на прошлые годы, он понял, что постоянно находил Уоррену оправдания. Тот часто выходил из себя, и Эллис не раз вытаскивал его из пьяных драк — обычно с теми, кому Уоррен по глупости нагрубил. Эллис вспомнил и другой случай, когда зашёл к Экардам в гости. Дверь открыла вторая жена Уоррена, Келли: в больших зеркальных очках мужа. Но ни очки, ни длинные рукава кофты, ни макияж не могли скрыть разбитой губы.
— С лестницы упала, — объяснила Келли, сжимаясь под пристальным взглядом Уоррена.
— Может, лучше переехать в дом без лестницы? — предложил тогда Эллис и до сих пор не знал, поняла она его намёк или нет. С этим у Келли было не лучше, чем у Роба. Но открыто выступить против друга Эллис никогда не решался.
Чтобы наконец признать правду, ему понадобилось две тысячи лет. Но лучше поздно, чем никогда. А теперь самое время познакомить Уоррена со второй половиной Библии.
Лаборатория Эдисона находилась на другом краю Гринфилд-Виллидж, недалеко от того места, где Эллис нашёл труп Гео-24 — и где впервые встретил Пакса. Тогда он пробежал мимо, не обратив внимания на длинное здание с двускатной крышей, похожее на железнодорожную станцию: с белыми дощатыми стенами, арочными колоннами на веранде и круглым чердачным окошком с крестовиной переплёта, напоминавшей прицел. На самом деле Эдисон здесь никогда не работал. Когда в двадцатых годах Форд решил перевезти его комплекс, от того уже ничего не осталось: одни здания снесли, другие сами рухнули от старости. Тогда Форд поручил своим работникам создать копию лаборатории, а за основу взял снимки и уцелевшие останки здания. Впрочем, Эллис полагал, что эта репродукция в Дирборне едва ли отличалась от оригинала в Нью-Джерси.
У входа в Менло-Парк Эллис миновал позеленевшего бронзового Эдисона, который сидел на камне, как мудрый старец, готовый поделиться гениальным прозрением. Выйдя на Порт-стрит, Эллис заметил кого-то вдалеке. Нашивку с именем отсюда не было видно, но судя по одежде, как у амиша, тот наверняка входил в братство Уоррена. Или же меннониты, никем не замеченные, пережили Апокалипсис, а теперь решили посетить музей Генри Форда. Подопечный мастера Рена стоял, прислонившись к забору, который окружал Менло-Парк, но едва завидев Эллиса, побежал в лабораторию. Когда Эллис повернул на Кристи-стрит, Уоррен уже поджидал его на веранде.
— Ну я не я, если это не мистер Роджерс. Блудный сын вернулся! — Рубашка Уоррена была застёгнута до ворота, рукава закатаны, а руки вымазаны чем-то жирным. — Как самочувствие?
— А почему не мастер Роджерс? — спросил Эллис. — Ты же меня так приказал величать?
— Верно, так. Решил, надо сразу это дело организовать.
— Какое дело? Свою вертикаль власти?
— Её самую. — Уоррен бросил взгляд назад, в недра лаборатории, и, обхватив Эллиса за плечи, повёл его с веранды на тенистую лужайку. Понизив голос, Уоррен добавил: — Эти лысолобые — неплохие ребята, но давай посмотрим правде в глаза. Они ведь, по сути, не люди — в отличие от нас и наших будущих детей. Сам посуди: они же не умрут. Нам всю вечность с ними мучаться. Я только и хочу, чтобы они усвоили своё место в новом миропорядке.
Своё место? В новом порядке? Эллис не был уверен, где очутился: либо на рабовладельческом Юге США, либо в нацистской Германии, году эдак в 1936-м.
— И где же их место?
Уоррен прищурился.
— Ты чего такой кислый?
— Только что на ферму заходил, там Роб собирался исхлестать Яла прутом, потому что пришёл его черёд задавать побои. Сказал, это ты придумал.
— Эллис, они под землёй понятия не имеют о власти. Я пытаюсь это исправить. Нам без дисциплины потом не управиться, так пусть учатся следовать приказам.
— Ну так объясни мне, зачем их этому учить? Нет, я могу понять, почему ты хочешь вернуть женщин, детей и семью. И соглашусь, приятно заниматься чем-то стоящим, видеть пользу от своего дела, но это не значит, что надо в фашизм подаваться. Пускай все будут равны, почему нет?
Уоррен глядел на Эллиса так, словно его подводил слух. Он часто так делал в баре, когда кто-нибудь жаловался на футбол или заявлял, что взгляды Уоррена на женщин давно устарели.
— Потому что мы не равны, — отрезал его друг. — Ты что, в социалисты записался?
— «Мы считаем за очевидные истины, что все люди сотворены равными» — второй абзац Декларации независимости, припоминаешь? — Эллис начал повышать голос. Уоррен нахмурился.
— Именно, что «люди». То есть мы с тобой, братец.
— Но…
— Джефферсон был умным дядькой, — с довольной улыбкой произнёс Уоррен и снисходительно подмигнул. — Он же не написал «все живые существа». Старина Томми сам немало рабов в поместье Монтичелли держал. Он не путал, где человек, а где его слуга. Ведь правда в том, что все разные. Ты умнее меня. Я сильнее тебя. Такие вот факты. Люди хотят, чтобы все были одинаковыми, но так не бывает. Все друг от друга отличаются… Ну, кроме этих лысых кукол. В этом вся беда, и они в курсе. Потому и пришли к нам. Ведь мы с тобой знаем, как жить в настоящем обществе, умеем брать на себя инициативу и любим соперничество. Настоящие мужики не бегут от драки. Мы знаем, как о себе позаботиться. И когда всё накроется медным тазом, мы сумеем выжить. Вот и выходит, что мы ценнее да важнее всех. Никого не хочу обидеть, просто так устроен мир. Конечно, мы все будем равны, только некоторые будут равнее других.
— Прямо по завету свиней.
— Чего? — покосился на него Уоррен.
— То же самое говорили свиньи в «Скотном дворе» Оруэлла.
— Не слыхал.
— Тебе бы понравилось. Короткая книга, легко читается. О бесчестных лидерах революций — считай, камень в огород коммунизма.
Уоррен ухмыльнулся.
— Ну не смеши. Я, что, на Сталина похож? Новое общество построим мы — ты да я. Не какие-то жадные политики, богачи или снобы-интеллектуалы — два обычных старика. И мы не повторим ошибок тех, кто был до нас.