Ползучее слово
Шрифт:
Неудивительно, что ближе к полуночи Аристарх вовсе не хотел ехать домой к супруге Февронии Марковне. А хотел он ехать к Дашеньке, своей молодой подружке.
Дашенька была студенткой-музыковедом, специализировалась по французской музыке середины семнадцатого века. Примо удивительно, сколько нечаянных музыкальных цитат из Люлли можно найти у современных композиторов, особенно у неоклассицистов четвертой волны. А цитата – это хороший процент со всех видов исполнения, со всех способов тиражирования, включая мелодии для мобильных телефонов.
Если же дурак-композитор откажется платить за скромное использование цитаты, то над ним нависает сущая уголовщина: обвинение в плагиате. После того, как несколько звезд музыкального мире с трудом выпутались из судебных процессов, а одного седовласого старца, известного больше под кратким титулом Маэстро, посадили-таки на три месяца, специалисты по авторскому праву особых хлопот с этой публикой не имели. И Дашеньке после получения диплома предстояло стать винтиком в хорошо отлаженной машине – винтиком с инициативой, правда, и неплохо оплачиваемым, но ведь если держать в голове всю музыку середины семнадцатого века и одновременно по три часа в день прослушивать новинки – так ведь и спятить недолго…
Почему Дашенька с ним связалась, Аристарх знал – девочка нуждалась в сильном плече, за которое можно спрятаться от жизненных невзгод. И между ними образовались достаточно теплые отношения. Можно сказать, даже дружба возникла. Если бы Дашенька специализировалась по промышленной филологии, ей бы вообще цены не было. Это была его мечта – понемногу втереться в сферу промышленной филологии, где платили не частные лица и не государственные учреждения, а крупные корпорации. В музыке же Аристарх не разбирался и работать с музыкой не хотел. Дело хлебное, и даже очень, но пусть кормится кто-нибудь другой.
Заехав в универсам и набрав к ужину с завтраком деликатесов, которых хватило бы на роту голодных солдат, сунув в пакет бутылку дорогого шампанского и там же прихватив три розы в золотой пластиковой обертке, Аристарх с большим достоинством отправился в гости.
Он хотел устроить сюрприз и не позвонил, чтобы предупредить.
Дашенька снимала комнату недалеко от института и в такое время обычно отдыхала и развлекалась лукаво-сентиментальными французскими комедиями. А если у нее пьют чай подружки – ну ладно, угостим и подружек бутербродами с икрой, пусть знают, что такое настоящий мужчина.
Консьержки на входе не случилось. Аристарх въехал на четырнадцатый этаж и там около десяти минут звонил в дверь. Дашенька не отзывалась.
Это могло означать и присутствие конкурента, и отсутствие Дашеньки. Аристарх спустился вниз, консьержка уже была на месте и, делая страшные глаза, рассказала, как девушку увезла полиция правопорядка.
– Где тут у вас комп? – спросил Аристарх.
У консьержки стоял старый пентиум девятого поколения, заменявший ей и телевизор, и экран наружного наблюдения. Аристарх залез на сервер, обслуживающий его фирму, ввел коды, получил страничку со своей почтой.
Человек, за которым пришла полиция правопорядка, имеет право послать одно сообщение – близким или адвокату.
Похоже, Дашенька предпочла адвоката.
Не вскрывая скопившуюся за день почту, в которой было и несколько писем из министерства, Аристарх полез на другой сервер – где была прописана Дашенька. Ее пароль он знал и вытащил страничку с отправленными ею сегодня письмами.
Последнее адресовалось какому-то Андронику.
«Перчик, они вскрыли мое последнее письмо. Я незаконно использовала четырнадцать словосочетаний, – писала Дашенька. – Я не знала, что частная переписка выборочно проверяется! Пожалуйста, найди залог – от меня требуется сперва пятьсот абрикосов, потом за каждую цитату начислят отдельно. Я знаю, это огромные деньги, но я совершенно не виновата!»
Аристарх окаменел. Драть деньги за нарушения в частной переписке – это было что-то новенькое!
Тут же он связался с Онуфрием Песцовым. Тот услышал и ахнул. Был, был такой законопроект! Шли споры в самых верхах! Сшибались лбами эксперты, разбирараясь: считать ли переписку по Сетям конфиденциальной, или же официально признать, что вскрыть и прочитать чужую почту может любой семиклассник, имеющий пять баллов по информатике, поэтому понятие конфиденциальности тут неприменимо. Опять же, многие посылают одно и то же письмо одновременно двум, трем, пяти адресатам. Потом суета заглохла, законопроект вернули на доработку. И вот теперь, очевидно, по распоряжению президента проходит его первичная обкатка для набора статистики, – лепетал Онуфрий. Потом будут внесены последние дополнения, и документ опубликуют…
Аристарх кинулся проверять архив Дашеньки, где лежали его собственные письма, достаточно игривые. О том, что их покажут супруге или прессе, он не беспокоился – отношения между человеком и государством приравнивались к конфиденциальным, и как раз тайна частной переписки в таких случаях оберегалась весьма жестоко. Но сколько же там словечек и фразочек, на которые даже любящий мужчина не имеет ни малейшего права?!?
«Прелестный друг мой киска!» – это же из каких-то старых стихов… «Еще ты дремлешь, друг прелестный?» – Пушкин, Пушкин, будь он неладен! Бесплатно пользоваться Пушкиным могли толькто старшеклассники и студенты-филологи. «Моя голубка и тигрица, моя богиня и дитя…» – старый шкодник Теофиль Готье. Шкодник помер, Франция на процент не претендует, но претендуют наследники переводчика, и как еще! «Драгоценная моя женщина»… «И ты смеешься дивным смехом, змеишься в чаше золотой…» И еще, и еще…
«Нет доступа» – высветилось на экране. Полиция правопорядка наложила мощную лапу на архив Дашеньки!
Сколько же придется отстегнуть, чтобы погасить скандал?
И не отнимут ли у Аристарха лицензию?
Если специалист по авторскому праву сам же его так нагло нарушает – то очень странно будет, если не отнимут! Значит – плати штраф и не квакай…
Тут до Аристарха дошла еще одна закавыка – если решать этот вопрос цивильно, с судебным разбирательством, защитой опытного адвоката и рассрочкой платежей по штрафу, то подробности все-таки дойдут до супруги Февронии Марковны. Ох, этого только не хватало…
Как же это он не уследил за судьбой такого важного законопроекта? И за что он, спрашивается, платит деньги Песцову?
Онуфрий Песцов, будучи обозван кретином и клиническим идиотом, просто отключился.
Проблема денег встала и ребром, и прочими костями.
– Кредит? – сам себя спросил Аристарх.
Консьержка намекнула, что комп ей самой нужен – мало ли кто вокруг дома слоняется. И Аристарх побрел прочь со своим деликатесным пакетом.
Ему угрожал настоящий, неподдельный и неподкупный крах.