Ползуны по скалам
Шрифт:
Нет нужды говорить, что эта необычная работа потребовала значительного времени. Прошло много дней, пока ботанику удалось просверлить таким путем четыреста отверстий. Немало пролил он пота, немало пролил и слез - правда, не от досады, а от дыма медленно тлеющего кедрового дерева.
Когда Карл закончил взятую им на себя работу, оставалось сделать уже немногое: сложить каждую пару боковин, вставить ступеньки, прочно связать по концам - и лестница готова.
Они заканчивали их одну за другой и относили к подножию утеса, на который собирались взобраться.
Но эта попытка
– тут пришлось внезапно остановиться ввиду непредвиденного обстоятельства. Добравшись до одного уступа (это был четвертый, считая сверху), они с досадой обнаружили, что скала над ним не отступает немного назад, как над остальными уступами, а нависает, выдаваясь на несколько дюймов над его краем. Приставить лестницу к такой скале было невозможно: никакая лестница не встала бы на этом уступе, даже отвесно. Они и не стали поднимать сюда лестницу. К несчастью, стоя у подножия скалы, нельзя было увидеть, что в этом месте утес так нависает над уступом. Но, взобравшись на верхнюю лестницу. Карл сразу же увидел глазом инженера, что это непреодолимая трудность. Убедившись в этом, молодой охотник за растениями медленно, с тяжелым сердцем спустился к своим товарищам, чтобы сообщить им неприятную весть.
Ни Каспар, ни Оссару не собирались снова подниматься. Они уже побывали на уступе и пришли к такому же выводу. Заключение Карла было окончательным.
Все их надежды были разбиты, все труды пропали даром, время потрачено впустую, выдумка не удалась, светлое небо их будущего снова омрачено черными тучами,- и все это из-за одного непредвиденного обстоятельства...
Как и в тот раз, когда они вернулись из пещеры после долгих, бесплодных поисков выхода,- они опустились на камни у подножия скалы, печальные, обескураженные, в полном отчаянии.
Они сидели, то устремив глаза в землю, то переводя их на утес; в каком-то отупении глядели они на прерывистые линии, напоминавшие сеть, сплетенную гигантским пауком,- на длинные лестницы, установленные с таким трудом, по которым они взбирались только один раз и никогда больше не поднимутся!
Глава XXVII
ПУСТАЯ КЛАДОВАЯ
Долго просидели охотники в глубоком молчании. Воздух был очень холодный, так как была уже середина зимы, но они даже не замечали этого. Глубокое разочарование и горькая досада овладели ими, и теперь им было все безразлично: если бы в этот момент они увидели, что на них катится со снежных высот лавина, никто из них и не подумал бы спасаться.
Им давно уже стала ненавистной эта огромная "тюрьма"; они с ужасом думали, что, быть может, обречены остаться здесь навсегда.
Соломинка, за которую они так долго, с такой надеждой цеплялись, вырвана у них из рук. Они снова тонут.
Охотники просидели с добрый час в мрачном унынии. Пурпурные блики, заигравшие на вершинах снеговых гор, сказали им, что солнце спустилось уже низко и надвигается ночь.
Карл первый это осознал и прервал молчание.
– Братья,- сказал он, называя братом и Оссару, как товарища по несчастью,идемте! Незачем оставаться здесь. Пойдемте домой!
– "Домой"!
– повторил Каспар, грустно улыбнувшись.- Ах, Карл, лучше бы тебе не произносить этого слова! Раньше оно было таким приятным, а сейчас звучит для меня, как эхо из глубины могилы. "Домой"! Увы, милый брат, мы никогда не вернемся домой!
Карл ничего не ответил на безнадежную речь брата. У него не находилось слов надежды или утешения. Он молча поднялся с камня, остальные за ним, и все трое уныло направились к своему первобытному жилищу, которое сейчас уже по праву могли назвать своим домом.
Но охотников ожидало новое разочарование. Запас провизии, уцелевшей после разрушительного набега слона, расходовался очень экономно. Но они были так заняты лестницами, что не могли тратить время на что-нибудь другое, и в кладовую ничего не добавлялось: ни рыбы, ни мяса. Запасы быстро таяли, и к тому дню, когда они решили испробовать лестницы, у них оставался лишь кусок сушеного мяса, которого могло хватить только на один раз.
Проголодавшись после целого дня, проведенного в напрасных трудах, они расчитывали поужинать куском мяса и не без удовольствия предвкушали еду ведь природа предъявляет свои права при любых обстоятельствах, и даже самые тяжкие душевные муки не заглушат приступов голода.
Когда они приблизились к хижине и заметили грубую дверь, приветливо открытую им навстречу, когда, взглянув на камышовую крышу, подумали о том, как тепло и уютно там внутри, когда, голодные и озябшие, они представили себе, как трещит на очаге огонь, как шипит в пламени мясо яка,- настроение у них повысилось, и бедняги значительно приободрились.
Так уж устроен человек, и, быть может, это к лучшему. В человеческой душе происходит примерно то же, что и на небе: тучи время от времени скрывают солнце, но оно всякий раз выходит из-за туч.
В этот миг нашим друзьям казалось, что темная туча скрылась, и в сердце снова блеснул луч надежды.
Но это был лишь краткий просвет. Они высекли искру и развели огонь; вскоре пламя ярко разгорелось. Одна потребность была удовлетворена - они могли согреться. Оставалось утолить другую потребность, гораздо более сильную; они стали искать кусок сушеного мяса, из которого хотели приготовить себе ужин, но мясо исчезло.
За время их отсутствия в хижину прокрался неведомый грабитель. Кладовая была опустошена.
Какой-то дикий зверь - волк, пантера или другой хищник - вошел в дверь, которую утром они забыли закрыть, торопясь испытать лестницы. Дверь нашли открытой; но пословица говорит, что незачем запирать конюшню, когда лошадь уже украдена; так было и на этот раз.
Не оставалось ни куска мяса, не было никакой другой еды, и нашим охотникам, а с ними и Фрицу в этот вечер пришлось лечь спать без ужина.
Глава XXVIII
НА ПОИСКИ ЗАВТРАКА
Они так измучились, таская и устанавливая лестницы, что быстро уснули, несмотря на пустоту в желудке. Их сон, однако, не был ни глубок, ни продолжителен; то один, то другой просыпался среди ночи и лежал без сна, размышляя о выпавшей им печальной судьбе и безотрадных перспективах.