Помещица Бедная Лиза
Шрифт:
– Так кто, как не мы, Лизавета? Мы твои ближайшие родственники, значит, и должны позаботиться о сироте! Какие ещё тебе нужны бумаги, да и что ты понимаешь в сурьезных делах!!
И тут подала голос няня.
– Так Иван Андреевич вовсе не просватывал Лизоньку, и речи об этом не было! Так же и распоряжение об опеке не успел сделать. А если бы и сделал, так Лизавете Ивановне три недели назад исполнилось восемнадцать лет. Не отмечали, так траур у нее. Вы, Софья Львовна, запамятовал, когда день рождения у племянницы. Да и вообще, вы ж годами не бывали в поместье, только когда хозяин слег совсем, так зачастили. И душеприказчиком у Ивана Андреевича назначен князь Шереметов, извещение об этом сам хозяин ему и отправил.
Я ликовала
– Еще бы какая-то старуха-служанка рот тут не разевала...
Но я перебила, не давая говорить дальнейшие гадости.
– Почему служанка? Нет, она моя экономка! Это раз. Я сама читала папенькино завещание у поверенного в Курске, оно при свидетелях написано, там и Семенишна была и расписывалась. Это два. И три - ни о какой опеке или якобы женихе или даже о желании папеньки выдать меня замуж не было ни слова. Засим, родственники, я вас более не задерживаю, и позвольте мне остаться одной с моим горем и проблемами!
Посетители под бурчание Петрушки и гневно-презрительные взгляды тетки в мою сторону удалились из кабинета, оставив нас с няней вдвоем. Она вздохнула.
– Взяла я грех на душу, соврала ведь! Тебе же осьмнадцать только через месяц будет. Да они все одно - не знают. Хотели, видать, нахрапом наехать, жениха какого-то нашли. Софкино-то поместье совсем худоватое, вот и хотели твое к рукам прибрать. Но и ты, Лизонька, молодец, не испугалась их! Совсем ты другая стала там, в своем институте, птичка моя! Храбрая, хозяйственная, но добрая, всех жалеешь, я ведь все вижу.
От пережитого страха, от добрых слов нянюшки я не выдержала, подбежала к ней, уткнувшись ей в плечо, разрыдалась, щедро поливая ее кофту слезами и соплями. Семенишна же, гладя меня по голове морщинистой рукой, тихонько говорила.
– Поплачь, поплачь, птичка моя! Да и успокаивайся! И на сердце легче станет! Только ведь это ещё не всё, вернуться они, найдут какую пакость и приедут. А ты соберись и будь сильной! А мы все за тебя стоять будем...
Действительно, проревевшись, выплеснув весь свой страх и получив поддержку от моих людей, я собралась, сжала зубы и, подбадривая себя напутствиями, типа, соберись, тряпка, твои предки как минимум три войны прошли и ни разу Родину не предали! Эка невидаль, замуж пытаются выдать! Даже если у меня и отберут поместье - я все равно не пропаду! У нас с Фиодором на двоих две умных головы есть и руки прилагаются! Выживем!
Все решив для себя - бороться и не сдаваться!, я с удвоенными силами взялась за работу. Если честно, то я, можно сказать, загоняла себя. Сразу после завтрака носилась по двору и всему хозяйству. На ферме начались первые, пока единичные отелы у элитных коров. Но Егорьич, взяв себе пару помощников, справлялся со всем, уход за коровками, телятами был хороший, удои радовали, а работники осторожно начинали интересоваться - правда ли я буду продавать телят? Пришлось немного охолонуть особо ретивых - продавать буду только своим работникам, не всем сразу, а постепенно, мне и самой стадо увеличивать надо. И вначале телятам надо подрасти и окрепнуть, чтобы не было падежа молодняка. Ну и требования к содержанию скота в крестьянских хозяйствах будут серьезные. Плохим уходом можно любое элитное животное загубить.
В свинарниках я вообще раньше никогда не бывала, так что теперь для меня много открытий в плане свиноводства. Из батюшкиных журналов я узнала, что он выписал поросят эстонской породы, выведенных из скрещивания крупной белой свиньи и беркширской вислоухой. И в самом деле, меня поразили здоровенные уши, свисающие на глаза животных. И свинари, ухаживающие за ними, рассказали, что растут животные невероятно быстро и имеют существенную массу тела. С местными породами не сравнить,
В птичник тоже заскочила и тут же ретировалась - на меня, боком, кося глазом и злобно клокоча, загребая одной лапой земляной пол, надвигался крупный петух, такой цыганской расцветки, аж в глазах рябило. Намерения его были понятны с первого раза - он тут Царь горы, а меня тут не стояло! Однако его хохлатки были чисто белыми, обычные бройлеры. Птичницы подтвердили, что петух драчливый, а курочки начали недавно нестись и приносят светло-коричневые двух желтковые крупные яйца. Вначале они боялись употреблять такие яйца в пищу, но потом привыкли, сейчас пост, вот и не употребляют пока. Значит, будем и их разводить, в смысле бройлеров. И тут тоже, как и в коровнике и в свинарнике, тоже интересовались - буду ли продавать если не цыплят, то хотя бы яйца для личных хозяйств крестьян. Я обещала подумать об этом. Хотя, конечно, это неплохая идея - пусть у моих крестьян будет скотина хороших пород, может, тогда больше людей останется на земле. Потому что после отмены крепостного права многие сельские жители ушли за лучшей долей в города. Только доля не у всех получилась лучшая.
Молоко - переработка почти не нуждалась в моем присмотре, там работали на совесть, да и Семенишна тоже приглядывала, беспокоясь о своих.
Потом я вновь садилась за журналы, читая, выискивая новинки и вообще все то, что мне было интересно. Батюшка был не дурак, он явно нацелился на диверсификацию хозяйства, не зацикливаясь только на сахарной свекле. Правильно, нельзя все яйца держать в одной корзине. Поэтому много средств он и потратил на закуп новых пород скота, аппаратов для переработки и консервирования. Но все равно, осознание висящего над моей головой огромного долга тяготило и заставляло выкладываться по полной, иной раз до поздней ночи работала. Рукоделие пока что тоже было включено в список доходных статей. И девушки мои старались, да и я, отправив их отдыхать вечером, сама продолжала сидеть с вязанием.
Кстати, отличился мой Фиодор. Хотя, как посмотреть. Неожиданно он полюбил прогулки со мной по двору. Причем явно тяготел к сеновалу. А потом я слышала дикий женский визг, то из кухни, то из каких-либо коридоров.
Вначале я не понимала в чем дело, пока сама не увидела кота, быстро шмыгнувшего в кухню с мышью в зубах. А потом был вновь визг из кухни. Припертый к стене, под угрозой постной диеты, Федька сознался - одна из помощниц кухарки не любила кошек и частенько норовила незаметно пихнуть ногой кота. Зато боялась мышей. Это Фиодор установил опытным путем. Последним испытанием для гонительницы кошек оказалась очередная "шуточка" кота. Дождавшись, когда на кухне останется только вредная баба и он сам, стоило ей отвернуться, как кот сказал.
– Будешь пинаться, так я всем расскажу, что ты мясо в пост трескаешь и к Даниле бегаешь, маслица поесть!
Когда потрясенная кухарка оглянулась, то кот сидел в дальнем углу под лавкой и изображал демонический хохот. На ее истошные вопли сбежалась половина всего домашнего населения. Но никакой нечистой силы не обнаружили, кроме Федьки, сидевшего с невинным видом. Попугаев ее, таким образом, пару раз, котофей таки добился своего - его врагиня потребовала расчет, заявив, что нечистая сила точно в этом доме есть. А Глашке он мыша подкинул за то, что она однажды нечаянно наступила ему на хвост. Сказала коту, чтобы Глашку не пугал, сам виноват, нечего шастать там, где убираются. Насчёт кухработницы я не спорила - на ее место сразу две кандидатки нашлись. Кот надулся - мешать во время уборки и бегать по мусору, раскидывая его - одно из самых любимых развлечений.