Поместье «Снигири»
Шрифт:
– Истра – река быстрая и очень холодная. Могло свести ногу… – Елена потянула к себе копию протокола осмотра, которую держал в руках Алекс.
– Могло, – не стал он спорить.
– А почему всего в двух километрах? Кстати, знает кто-нибудь, какая там скорость течения?
Никому это известно не было, но Верещагин заметил:
– Полагаю, уж этот-то момент местные стражники проверили. Кому и знать, как не им. Впрочем, вы ж там будете уже завтра, вот и поговорите, порасспрашивайте.
– Угу…
– Что же касается её сиятельства княгини Шаховской, то я попытаюсь с ней увидеться
– Или чем понравилось другое имение, – добавил Андрей.
Глава 2
20 марта 2186 года
«Дорогой дневник, ты остаёшься в доме, может, и не за главного, но наблюдателем. Через полчаса мы с А. сядем в экипаж, который довезёт нас до вокзала, и далее – поместье Снигири. Странное название, неправильное. И неправильная реакция А. на мои вопросы – почему, собственно, он не хочет рассказывать об истории своего знакомства с этим самым Вадимом? Вообще неясно, где они могли пересечься? Я знаю, что мой друг родился и вырос в Саратове, более того – там ещё его прадед жил! А пресловутый «старинный приятель» – коренной москвич…
Вообще много непонятного в этой истории. Если они такие уж давние знакомые, почему я никогда не слышала о Вадиме Снигирёве? Ведь точно запомнила бы такую… такую дурацкую фамилию. Как можно продавать «родовое гнездо»? И не оттого, что тебе жизненно необходима большая сумма, а просто так. Не чтобы было, а чтобы не было. Значит, клиент нам, как минимум, что-то недоговаривает?
Впрочем, клиенты всегда недоговаривают. Если не врут…»
Елена захлопнула тетрадь, положила её в ящик тумбочки и сделала несколько шагов к двери. Потом огляделась по сторонам, метнулась назад, вытащила дневник и сунула его в сумку, почти на дно, раскопав свитера и пакеты.
– Поедешь со мной! – сказала она сурово. – А то мало ли что! Мелания!
– Слушаю, – раздалось из-за шторы.
– Дневник я взяла с собой, Гай едет с нами, – при этих словах она услышала явственный вздох облегчения. – Здесь остаётся только Вренн…
– Да не волнуйся ты так, Елена Дмитриевна, накормлю я вашего секретаря! Иди уже. Экипаж у дверей.
Главный дом имения Снигири оказался неожиданно уютным и тёплым.
Елена заранее готовилась к тому, что будут колонны и парадное крыльцо, холодные анфилады и тесные жилые комнатки. Уговаривала себя, что, конце концов, они едут на пару-тройку дней, один раз погостить – и всё. И всё! Можно перетерпеть духоту, плохое освещение и общий нежилой запах.
Тьма его знает, в каком романе она вычитала такую обстановку…
Экипаж остановился, и она разлепила глаза. За окошком сиял голубым серебром снег, тяжёлые ветви мощных елей склонялись до земли под белыми шапками; солнце гладило щёку тёплой лапой. От главной дороги вправо вело ответвление, и, если верить указателю «Снигири», туда и надо было ехать.
– Проснулась? – весело спросил Андрей. – Гляди внимательно, Вадим говорил, что это нельзя пропустить.
– Угу, – вяло кивнула она. – Куда смотреть-то, вправо или влево?
– Смотри, – повторил напарник.
Медленно свернув, экипаж покатился по гладкому снежному накату. Давным-давно вдоль этой дороги высадили берёзы. Сейчас их толстые стволы почти не были заметны на фоне белого поля, только графика чёрных ветвей и розоватые тени на сугробах добавляли картинке объёма.
Ещё раз направо, ворота оказались распахнуты настежь, и гости въехали в регулярный парк. В конце длинной подъездной аллеи виднелся дом – двухэтажный, со светло-зелёными стенами и белыми наличниками. Были видны и колонны, числом четыре, но не нахальные толстопузые ионические с бараньими рогами поверху, и не надменные коринфские, отряхивающие пыль веков со своих акантовых завитков. Колонны были тонкие, сдвоенные, со скромными тосканскими капителями.
На невысоком крыльце стоял мужчина в длинном белом тулупе и меховой шапке. Он поспешно сбежал по ступенькам, распахнул дверцу остановившегося экипажа и подал гостье руку. Елена улыбнулась, оперлась на его ладонь, поставила ноги на утоптанный снег и глубоко вздохнула.
Воздух был совершенно другой. Лёгкий, чуть колючий, пахнущий свежестью…
Мужчина обнялись. Потом Андрей расплатился с водителем, экипаж развернулся, подняв тучу снежной пыли, и уехал.
– Лена, разреши тебе представить – Вадим Витальевич Снигирёв, мой давний знакомец, – компаньон улыбался во весь рот. – А это Елена Дмитриевна Асканова, мой компаньон, друг, соратник… и вообще.
Она пожала протянутую руку.
– Рада знакомству.
– Пойдёмте! – спохватился хозяин. – Что ж я вас на морозе держу, вы ж люди южные, непривычные.
– Ну, южные или нет, но в конце марта у нас в Саратове уже крокусы зацветают, – хмыкнул Андрей. – С другой стороны… Хоть и не замёрз я, а чаю бы выпил.
– Не вопрос! Обедать в три будем, а сейчас чайку… Наталья Петровна! – позвал Вадим, войдя в прихожую и стряхивая снег с сапог.
На зов появилась крупная немолодая женщина, будто с картины Машкова – румянец во всю щёку, серые небольшие глаза, волосы собраны в гульку на макушке, на плечах яркий платок.
– Самовар готов уже, – сказала она басом. – Проходите…
Доедая последнюю булочку с орехами, Андрей спросил:
– Слушай, а что-то твоя жена с нами не стала чай пить? Дел много?
– Жена? – растерянно спросил Вадим, потом сообразил и махнул рукой. – А, Наталья Петровна? Так это не жена, что ты! Это… ну, так скажем, домоправительница здесь. Без неё бы и дом давно развалился. А супруга моя, Лидочка, Лидия Аристарховна, она эти места не любит. Даже летом не приезжает.
– Что так?
Хозяин дома пожал плечами.
– Говорит, всё детство провела за городом, в неприспособленном доме, без удобств, и больше никогда не желает это повторять. Но Лидочка вообще человек южный, холод не любит, сразу болеть начинает, кашляет. Так что я её на зиму отправляю на юг, к морю. В этом году вот в Марсалию, а потом в Ниццу поехала.
Лена хотела расспросить поподробнее, но с улицы послышались голоса, что-то зазвенело и гулко упало на пол в прихожей, неразборчиво протрубила Наталья Петровна…