Помни меня
Шрифт:
– И… – перебил его Соломон. Слуга, конечно, знал, что Соломон очень изменился после случая с его любимым храмом. Но даже в мыслях не было, что его испугают большие глаза красного цвета. Так Соломон был больше похожим на измученного горем пленника.
– И хаммама, ваше величество, – ответил тот мигом.
Соломон опять опустил голову вниз. И, как бы ничего не замечая, задумался. В это время слуга сделал два шага назад, желая напомнить о своем присутствии и спросить, нет ли надобности в его дальнейшем нахождении. Так прошла минута, потом ещё две… Слуга уже весь вспотел в ожидании ответа, спина его от долгих наклонов болела, а головные сосуды наполнились кровяным шумом. Он заскрипел зубами и хотел было вздохнуть. В этот момент Соломон поднялся и с резкостью прошел мимо
– Зови секретариат, пусть они сопровождают меня, – приказал он, шурша тёмным халатом, не успевшему ещё раз поклониться слуге.
– Сию же минуту, ваше сиятельство – бросил тот вслед тёмного цвета халату, так скоро покинувшему столь длинный зал, как летучая мышь
«Может, он и, вправду, не ходит по земле?» – думал слуга про себя.
Но, напрасно так думал слуга. Соломон ходил по земле также быстро, как летающие птицы на небе. Особенно когда спешил.
И секретариат, удивлённый столь внезапным приглашением царя посетить хаммам, только косо подглядывал друг на друга, пытаясь, кое-что выяснить. Соломон же, ничего им не объясняя, обходил всё вокруг. Он уставился на базар, который ещё не достроили и который продолжал пахнуть пылью и кирпичами. Он осмотрел всю местность хаммама, по его лицу невозможно было определить, доволен он или нет. Лишь собравшаяся близ хаммама толпа женщин остановила Соломона.
– Зачем это они? – спросил царь. Один толстый маленький мужичок тут же, невзирая на остальных, поравнялся с ним:
– Они давно хотят вас увидеть, мой царь, – спокойно ответил толстый и почему-то странно улыбнулся. – Вчера ночью у вас родился сын. Соломон вопрошающе повёл взгляд в сторону. Из толпы к нему устремилась женщина лет тридцати. В руках у неё был ребёнок, завёрнутый в жёсткий сарафан. Соломон никак не мог припомнить эту женщину, сколько бы ни смотрел. Не до женщин было ему в тот момент. От жары и пыли, что несётся вокруг, от постройки базара, лицо Соломона сморщилось, и он нахмурил брови, когда взял ребёнка в руки.
– Чёрненький, чёрненький, – шептал за спиной царя секретариат.
Действительно, ребёнок был чёрного цвета и, ощутив чужой вздох, он шевельнулся, хотел было открыть маленькие глазки.
– Он Соломонов сын? – спросил толстый грозным взглядом женщину. На что та ответила, опустев прекрасные глаза в подол длинного платья.
– Все они мои дети – торжественно воскликнул Соломон – Наградите её за этого прекрасного сына и устройте женщинам пир, – добавил он. Все радостно улыбнулись. Только Соломон, в душе сломанный и брошенный, не знал, как улыбнуться. В этот самый момент среди толпы женщин он увидел край кудрявых, жёлто – русых волос. Почти все женщины, кроме, обладательницы столь сияющих волос, прикрыли волосы платками. Лицо женщины невозможно было разглядеть, ибо, столпившиеся женщины стояли очень тесным образом. Да и Соломон долго не колебался, чтобы увидеть её. «Мерещится» – подумал он. Вся эта суета очень утомляла царя. Он долго размышлял над тем, как он проявил желание увидеть белый свет, который, стал для него чужим после крушения храма и над тем, что он сейчас делает, правда ли, что в данный момент стоит среди народа и выслушивает их. Эти улыбающиеся лица действительно радуются, что среди них сам царь. Взгляд его был самым бессмысленным, и он самым бессмысленным образом бросал их куда попало. И опять в глаза бросились тёмно – русые волосы и на этот раз её стало наполовину видно. Это была молодая женщина лет тридцати-тридцать пяти. Засим, чей-то платок полностью прикрыл женщину, и Соломон понял, что ему не мерещится, а та женщина реально существует. С ложным безразличием он хотел обратиться к ней, боясь, нарушит свой страдальческий покой, коим он привык, усилить свои страдания из-за любви. Ведь, одна любовь уже обошлась ему очень дорого. Она рухнула прямо у него на глазах.
При воспоминании о храме сердце Соломона больно сжималось. Он с трудностью глотнул воздух и понял, что за это время женщины его отблагодарили, самые приятные похвалы прозвучали в его адрес. Маленькие, чёрные, полненькие, высокие – все они были разного вида. Соломон некоторых из них, даже, не то чтобы узнать, но и не видел никогда. Эти незнакомые и знакомые женщины вместе с секретариатом проводили его в новую, ещё полностью не достроенную баню. Солнце уже стояло над головой, и ужасная жара проглотила всех вокруг. Баня была размером с небольшой дом, четырехугольная, снаружи потолки казались низкими, но Соломон убедился, войдя во внутрь, что они не заденут голову, даже, человека высокого роста. Это снаружи она казалась низкой. Несмотря на сильную жару, удивительно прохладный воздух погладил вспотевшую шею царя. Каменные стены как надёжные щиты против жары стояли так тускло и замкнуто, что Соломону опять стало не по себе.
– Наполнить водой! – приказал кто-то торопливо и головой указал на большое корыто из стали. Сразу две женщины, а потом ещё одна стали демонстративно суетиться вокруг корыта. Может, Соломону не хватило бы терпения смотреть до конца, когда корыто заполнится водой полностью. Может он, не смотря, ни на что, и игнорируя всех вокруг, опять ушёл бы с места, а секретариату пришлось бы последовать за ним в полном негодовании. Ведь, такое в последнее время часто происходило с Соломоном. Но, он остановился около той женщины, чьи темно – русые волосы говорили о своем происхождении. Она в тот же миг заметила пристальный взгляд царя и немного смутилась
– Дай ей ведро, – спокойно сказал Соломон. – Пусть она наполняет.
Женщина не одобряюще посмотрела по сторонам, и все заметили её недовольный взгляд. Соперницы женщины, которые ждут внимания Соломона годами, ещё сильнее позавидовали ей. Чтобы хорошенько посмотреть, они толпой устремились к ней. Таким образом, они окружили бедняжку, чьи глаза всё ещё непонимающе и умоляюще продолжала смотреть на всех вокруг. Эта была женщина среднего роста, её пышная фигура и крепкие плечи напоминали здоровую кобылицу. Кругленькое лицо и большие чёрные глаза говорили за себя, она была не из здешних и тот факт, что она не понимающе, но смиренно обходит глазами все вокруг твердил её вынужденный статус.
– Пленница – спешил сообщить толстый. Кое-кто из женщин, желая показать себя, отдала ей ведро и старательно пыталась её увезти. Она сначала противилась, отводя руками женщину, но потом, уловив пристальный взгляд царя послушно последовала за ней. В тот момент все заметили, что она хромает на одну ногу. Толстый, за короткое время, успел сообщить о том, что её имя в переводе на наш язык означает «розу» и, о том, что её привезли откуда-то – с Пиренейских островов, что она является пленницей.
– Арабы, – толстый потом улыбнулся во весь рот.
– Вероятно, её били – с грустью добавил Соломон, и глаза его наполнились сочувствием.
Чем больше она отделялась от Соломона с ведром в руках и хромая на одну ногу, тем сильнее Соломон почувствовал свое горе и одиночество. Он спутает эти ощущения с жалостью, и лишь потом поймёт, что это была ошибкой. На самом же деле, ему хотелось с ней поговорить. Это желание так внезапно появился, что Соломон, даже, не успел его понять. Какая-то лёгкость скрывалось в присутствии той женщины, и так Соломону было её жаль. Ведь, она тоже брошенная на произвол судьбы, одинокая, беспомощная бродит по свету, не ведая, о завтрашнем дне. Идея: «Может быть, даже, что её разлучили с любимым, как меня с моим храмом» в виде тесно связанных слов, затормозило его желание дальше находиться там, и он тихо простился с остальными женщинами. Конечно, женщины заметили задумчивый взгляд Соломона, они были в курсе о его «тёмных» дней в «чёрном замке», о его душевных терзаний, что вырываются с воплями по ночам. Его неземная походка тоже не оставалось без внимания. Женщины по шагам царя прочли его полное безразличие к ним и с грустью вздохнули, наполняв все вокруг, ароматом разочарования. Они ошиблись в одном. Если царь был безразличным по отношению к ним, то абсолютно настроенным по отношению к той женщине, что хромает на одну ногу. Мысль о том, что она ещё и без одного переднего зуба, заставила его улыбнуться, и он полностью решил с ней познакомиться в эту же ночь. Чем больше он удалялся от неё, тем сильнее его сердце стучало и подкрепляло то желание.
Конец ознакомительного фрагмента.