Помни меня
Шрифт:
Но ее свежевымытые волосы все-таки выглядели красивыми, они сияющими темными колечками спадали ей на плечи. Мэри тщательно вытерла их полотенцем и причесала расческой Грэхема, чтобы вычесать вшей, потом помыла ее в ванне и положила на место.
Услышав шаги возвращавшегося Грэхема, она нырнула в койку, быстро укрывшись одеялом.
Грэхем медленно вошел. В руках он держал маленький поднос, который он поставил и снова запер дверь. Мэри была слишком смущена, чтобы разговаривать, но от запаха еды она не удержалась и села.
— Это для меня? — воскликнула она, с трудом веря в свое счастье, потому что
— Я подумал, что ты, наверное, хочешь есть, — сказал он грубовато, не глядя на нее, будто ему было неловко.
— Это так любезно, сэр, — произнесла Мэри.
— Не нужно называть меня здесь сэром, — сказал он, передавая ей пирог и садясь на край койки. — Меня зовут Спенсер. А теперь ешь, пока он не остыл.
Мэри не нужно было повторять дважды, она тут же с ликованием налетела на пирог. Это был пирог с кроликом и овощами — самое замечательное лакомство, которое она ела с тех пор, как уехала из Фоуэя, и, хотя еда интересовала ее больше, чем мужчина, который ее принес, Мэри не могла не заметить, что он сам получал удовольствие от ее явного восторга.
Лейтенант сам удивлялся собственным эмоциям, когда наблюдал, как Мэри ест. Он ожидал, что будет испытывать вину оттого, что предает доверие жены, или такое сильное желание, что, вернувшись в каюту, он не сможет дождаться, пока Мэри съест свой обед. Но вместо этого он сумел отодвинуть на задний план и свою вину, и свое желание, потому что, наблюдая, как она ест, он почувствовал удовлетворение. Мэри не заметила, что во время еды ее грудь обнажилась, и Грэхем увидел два маленьких холмика с бледно-розовыми сосками. На одну грудь пролилось немного подливки, и он еле сдерживался, чтобы не наклониться и не слизнуть ее.
Он женился на Алисии, своей кузине, в двадцать лет, это было десять лет назад. Они вместе играли детьми, учились танцевать и верхом возвращались домой в деревню рядом с Портсмутом. Всегда само собой разумелось, что они в конце концов поженятся. Алисия переехала в дом его родителей, и ее приняли как дочь. Она рисовала, шила и играла на пианино, была любезна со всеми гостями и никогда не жаловалась, если он надолго уезжал. Жена родила сына, а потом дочь, не потеряв при этом своей прекрасной фигуры.
Грэхем считал свой брак очень удачным. Они с женой прекрасно ладили, и он знал, что другие мужчины завидуют ему из-за того, что у него такая красивая и веселая супруга. Он не понимал, почему иногда испытывал разочарование.
Теперь, когда он смотрел, как Мэри ест, он понял почему. Алисия была для него как кусочек фрукта, очень вкусного и соблазнительного, но который не насыщал его так, как может насытить мясной пирог. Алисия никогда не ссорилась с ним, всегда признавала его правоту, что бы он ни говорил. Она всегда выглядела великолепно, когда он возвращался домой в увольнительную, но страсти, настоящего чувства между ними не существовало никогда.
У Мэри не было и тени той красоты, которой обладала Алисия. Даже если одеть Мэри в самое дорогое шелковое платье, уложить ее волосы в элегантную прическу, она все равно останется той, кем есть на самом деле, — простой деревенской девочкой без светских манер.
И все же она казалась такой желанной, особенно сейчас, вымытая дочиста, с волосами, струящимися
— Это было чудесно, — сказала Мэри, удивив его своей благодарностью. — И ванна тоже была великолепной.
Она знала, что теперь должна лечь с ним в постель. Согревшаяся и чистая после ванны, с полным желудком, Мэри чувствовала, что готова почти на все. Она почему-то считала, что он не будет груб с ней, если уж позаботился о ней и принес такую хорошую еду.
— Хочешь немного рома? — спросил Грэхем.
— Только чуть-чуть, — сказала Мэри. Она не особенно любила этот вкус, но ей нравилось, как он согревает. Кроме того, Сара предупредила ее, чтобы она пила все, что ей предложат, сказав, что это притупит ее ощущения.
Грэхем вручил ей немного рома в стакане и начал вылезать из своей одежды. Мэри выпила ром залпом, увидев его белые волосатые ноги и вдруг испугавшись, что она этого не вынесет. Ей стало еще страшнее, когда он отбросил в сторону рубашку. У него была куриная грудь и толстый белый живот, который дрожал, когда он двигался.
В своей жизни она не раз видела полуголых мужчин. Рыбаки и моряки часто работали в воде, раздевшись по пояс, у них были крепкие, стройные, мускулистые тела. Мэри думала, что так выглядят все мужчины, и вид неожиданно белого, рыхлого тела Грэхема вдруг заставил ее почувствовать тошноту. Но дороги назад не было, поэтому она нырнула под одеяло, оставляя для него место рядом с собой, и отвернулась.
Он очутился на ней через секунду после того, как оказался в койке, и вжал ее в матрас своим весом. Его руки блуждали по ее телу, а губы прижались к ее губам, как пиявки. Мэри не знала, как отвечать ему. Ее единственным опытом был Томас, который целовал ее нежно и чувственно, так что она желала еще.
Рот Грэхема передвинулся с ее губ к ее груди, он сосал ее так сильно, что стало больно. Мэри слышала его дыхание, затрудненное и тяжелое, как у лошади после долгого галопа. Она почувствовала, как его пенис, твердый и горячий, уперся ей в живот, и, к счастью, он оказался маленьким. Через несколько секунд, уткнувшись лицом в ее шею, Грэхем раздвинул ее бедра и с силой вошел в нее.
Мэри не было больно, но и удовольствия она тоже не испытала. Ей казалось, что шест просовывают в сухую трубку, где для него едва хватало места. Ей не понравилось, как Грэхем схватил ее за ягодицы, хрюкая, как свинья.
Но к счастью, это длилось недолго. Похрюкивание постепенно становилось громче, его тело казалось все более горячим, он потел все сильнее и вдруг глубоко вздохнул и замер, по-прежнему уткнувшись ей в шею лицом.
И только тут она ощутила, что благодарна ему. После всего того, через что она прошла за последние шесть или семь месяцев, ей было приятно чувствовать, как ее обнимают, приятно лежать в теплой удобной постели. Мэри подняла руку и погладила его по шее и по плечам, думая, должна ли она что-то сказать.