Помни о хорошем
Шрифт:
— А вдруг, они уже едут домой? — ворвался в мысли Эвелин тонкий голосок Лорен.
— Это единственная дорога на ту сторону реки. Время позднее, движения почти нет, и мы их обязательно заметим. К тому же они обещали тебе, что приедут часам к двум. Вряд ли они захотят уйти раньше. Я думаю, мы их застанем на месте.
— Если они не отправились еще куда-нибудь, — простодушно заметила Лорен.
Эвелин чертыхнулась про себя. Этого еще не хватало, и так она уже напридумывала себе всякие ужасы.
— Сиди тихо и не мешай. Лучше
Машина рванулась вперед. Ночь, к счастью, была довольно светлой, дорогу было хорошо видно, внимание Эвелин отвлекали только ночные мотыльки, безрассудно стремящиеся к свету фар. Поля, раскинувшиеся по обе стороны дороги, таинственно поблескивали в свете полной луны, вдалеке время от времени мелькали блики света — от освещения далеких ферм с островерхими крышами. На склонах заросших травой холмов виднелись очертания деревьев. Все казалось безмятежным и романтичным, но мысли о вечеринке не давали Эвелин возможности полюбоваться прекрасным ночным пейзажем.
Десять минут езды, конечно, оказались преувеличением. Они мчались по ровному шоссе не меньше двадцати минут, пока наконец не добрались до пригорода Канфилда с его маленькими магазинчиками, уютными особнячками, садами и огородами.
Эвелин даже не притормозила, проезжая мимо своего собственного скромного домика. Он был ее гордостью и любовью. Большую часть детства она провела в пансионатах, где все было одинаково скучно, где не было зелени, разве только пыльные пальмы. Свой дом она устроила так, как хотела, и в первую очередь позаботилась о саде.
Они миновали заправочную станцию, единственную в городе, и вновь выехали на шоссе. Вдоль дороги опять замелькали сады и поля. Эвелин не терпелось поскорее разделаться с этим неприятным делом. Не исключено, что Мэри и Флоренс будут сопротивляться. Дай Бог, чтобы они были трезвыми и не стали устраивать скандал, к удовольствию разгулявшихся подростков. Она считала себя достаточно подготовленной к применению силы, если понадобится. Хрупкая внешность и маленький рост были обманчивыми. Эвелин знала приемы, которые позволяли справляться даже с мужчинами, но применять их ей вовсе не хотелось. Она всегда старалась больше полагаться на убеждение, обращение к разуму и чувствам, чем на грубую силу.
Машина с ревом взобралась на горку, и перед ними внезапно возник ряд деревьев, тянущихся ровной аллеей к светлому зданию, стоящему вдалеке от дороги. Сердце Эвелин беспокойно встрепенулось, пульс участился при виде знакомого пейзажа. С ним было связано много самых разных воспоминаний, приятных и болезненных. Но сейчас не до них.
Эвелин резко повернула руль.
— Приехали? — радостно спросила Лорен, когда машина запрыгала по кочкам грунтовой дороги, ведущей к дому.
— Да! — буркнула Эвелин, сбрасывая газ и внимательно всматриваясь в затемненную деревьями неровную дорогу.
В конце ее виднелся двухэтажный свежепобеленный особняк. Из окон, несмотря на задернутые занавески, пробивался
— Неудивительно, что они не слышали телефона, — раздраженно заметила Эвелин, вспомнив свои безуспешные попытки дозвониться до «Вязов».
Она остановила машину прямо около парадной двери и строгим голосом дала указания притихшей Лорен.
— Ты остаешься здесь одна, но я скоро вернусь. Запри дверь и не открывай никому, кроме Мэри и Флоренс. И, что бы ни случилось, не вылезай из машины.
Эвелин вылезла, захлопнула дверцу, проверила, хорошо ли она заперта, и направилась к дому. На звонок в дверь никто не откликнулся. Она позвонила еще раз с тем же результатом. Разозлившись, Эвелин стала колотить в дверь, но только отбила руки. Отчаявшись, она нажала на дверную ручку, и дверь неожиданно легко открылась. Эвелин осторожно вошла, слегка смущаясь, что появляется в чужом доме без разрешения, но оглушившие ее звуки музыки помогли преодолеть неловкость.
Совершенно очевидно, она попала туда, куда надо. Это была чертовски веселая вечеринка.
В комнате было полно юнцов в самых разных позах — дергающихся под музыку, подпирающих стены, распластавшихся на диванах и на полу; кто-то сидел в обнимку, кто-то просто пытался поговорить, хотя трудно представить, что можно услышать хоть слово на фоне оглушительной музыкальной какофонии. Бутылки, пустые банки от пива, стаканы валялись где попало. На креслах, на подоконниках, на полу были разбросаны разорванные пакеты от чипсов и разноцветные обертки от жвачки и конфет. В воздухе висел дым от сигарет и пахло омерзительной смесью дешевой косметики, теплого пива и пота.
Эвелин быстро переходила из комнаты в комнату, пытаясь разыскать приметные золотистые волосы Флоренс и блестящую водолазку Мэри. Это было нелегкой задачей — мерцающий свет, то мрачно красный, то ослепительно зеленый, заставлял все время прищуриваться, да и юные лица при этом освещении стали совсем неузнаваемыми.
Наконец Эвелин увидела знакомую фигурку. Мэри сидела на краю кушетки, а рядом с ней лежал, бессмысленно уставясь в потолок, один из юношей. С мрачным удовлетворением Эвелин отметила, что выражение лица Мэри было скучающим и слегка брезгливым.
Девочка уставилась на Эвелин с ужасом, как на привидение, ее лицо побледнело, в глазах появилось выражение страха, смешанного с удивлением. Появление здесь воспитательницы лагеря было для нее совершенно неожиданным.
— Пошли! — проорала Эвелин, заглушая музыку. Она схватила за руку онемевшую от неожиданности девочку, стащила ее с кушетки и, не обращая внимания на вялые протесты пытавшегося привстать мальчишки, потащила ее за собой сквозь толпу танцующих подростков.
— Где Флоренс? — спросила она, когда они выбрались на улицу и их охладил чистый ночной воздух.