Помни о смерти
Шрифт:
— Ах так?! Уйди, изменщик коварный, и не лапай меня больше никогда!
Я шутливо спихнула со своей талии крепкую Веснушчатую руку, но при этом отчетливо испытала чувство сродни раздражению своей любимой героини — моэмовской Джулии Ламберт, когда ее любовник отправился танцевать с молоденькими крашеными блондинками, которые совершенно не умеют играть на сцене! С точки зрения следственных заслуг — кто я и кто эта соплячка, которая еще толком не знает, как дела подшиваются?!
— Ну ладно, не ревнуй. Что-то ты редко стала бывать у нас, — посетовал Вася.
— Побойся бога, Кульбин, — тут же обернулся к нам один
— На что я не приехала? — удивилась я.
— Я первого октября вскрыл пятисотый труп. Знаешь, как раньше сталевары Новый год по выполнении годовой нормы отмечали? У меня пятьсот было за весь прошлый год. А тут я за девяти месяцев эту цифру перекрыл, мы два дня праздновали!
— Ну ладно, не вмешивайся в чужие разговоры, — отшил санитар Вася эксперта Струмина.
Гена и не пикнул. Иерархия четкая, подумала я: не по должностям, а по личностям. Вася — патриарх, старейшина, а Гена Струмин работает всего год-два, юнга, одним словом.
— Ну так чего ты там наэксгумировала? — поинтересовался коварный изменщик, заглядывая через мое плечо на секционный стол.
— Ты представляешь, вытащили гроб с бабушкой, а там еще один труп лежит.
— А бабушку-то от нас хоронили?
— Отсюда.
— В закрытом гробу, что ли? — Да, в закрытом — она летом недели три дома пролежала, смотреть уже было не на что.
— Как безродную, что ли, хоронили?
— Да нет, родственники были, гроб-то, видел, какой добротный?
— Когда ж этого подселенца-то подбросили? — задумался Вася, — Хотя сейчас все возможно. Видела, у нас теперь охрана: круглосуточно дежурят омоновцы с автоматами? Так вот, недавно привезли пять трупов с бандитской разборки, пять «огнестрелов», а ночью братва пришла. Так бедные омоновцы их не только впустили, но и лично проводили прямиком к телам: их всего двое, а братков человек десять, с помпушками, как они ласково выражаются. Ну, с помповыми ружьями. А дежурный эксперт просто-напросто закрылся в кабинете и носа не высовывал, пока те не отвалили.
— А чего они хотели-то?
— Да всего лишь попрощаться с друганами, чтобы на похоронах не светиться, а то бы еще десять трупов было. Постреляли-то обе стороны, потерпевшие были и от казаков, и от разбойников.
— То есть ты клонишь к тому, что под покровом ночи можно слона в гроб подбросить?
— Можно. Был бы слон. Поработай в этом направлении, самая красивая женщина прокуратуры.
— Ага, признаешь свои ошибки?
— Ну, Леля, ты ж у меня баба умная, — закосил он под Шарапова.
— Васенька, а ты мне книжки не найдешь за то число, когда бабушку хоронили?
— Шеф команду даст, найду, — кивнул он на Юрия Юрьевича.
Экспертный консилиум потихоньку стал расходиться; никто так и не сказал ничего сверх того, что я уже услышала от Юры.
Ну ладно, подождем до установления причины смерти. В конце концов, стала я уговаривать себя, что мне — больше всех надо? Ответит морг, что причина смерти не установлена, и спишу этот протокол осмотра трупа к чертовой матери. У нас ведь сокрытие трупа ненаказуемо, и все тут. Нет такой буквы, в смысле — статьи УК, на нашем Поле чудес в Стране Дураков.
Как-то доблестные оперативники нашего района размотали некоего гражданина на то, что он укокошил собственную матушку, вывез ее труп загород и сбросил в речку. Уж как они его уболтали, я не знаю, но только он согласился показать место, где утопил труп, и там на берегу даже были обнаружены остатки обуви покойной. Правда, трупа не нашли, течение там сильное. И все было хорошо, пока клиент не спохватился и не заявил, что да, дескать, тело он утопил, а мамашу не убивал, сама она, нетвердо держась на ногах, упала и головушкой ударилась. А он, опасаясь, что его обвинят в смерти матери, принял меры к сокрытию трупа, о чем весьма сожалеет. И все, привет. Трупа нет, и опровергнуть его версию об обстоятельствах смерти матери нечем. Клиент, посмеиваясь, вышел на волю, помахал ручкой оперативникам. А через три месяца грохнул сожительницу и на ту же речку, по знакомой дорожке, повез тело — избавляться, но в этот раз ему не повезло, прихватили вместе с трупом.
Но коллектив морга я в известность о своих пораженческих мыслях, естественно, не поставила. Мы с Юрочкой договорились, что он выжмет все, что возможно, из биологов, гистологов и прочих специалистов и дня через три даст мне хотя бы предварительное заключение. Я с сожалением распрощалась с душками-экспертами, и, еле волоча ноги от навалившейся усталости, поплелась к автобусной остановке. До дому ехать надо было почти час; в прокуратуру я все равно уже не успевала.
Вот теперь зуб заныл ощутимо, в сапогах хлюпала вода. Я вспомнила, как на майские праздники дежурила по городу вместе с пресловутой Кирочкой, которая оказалась девушкой без комплексов. Мы так же вдрызг промочили ноги на выезде, а когда вернулись в дежурное отделение и поняли, что можем часа два поспать, Кирочка сначала сняла сапоги, но, подумав, надела их снова и объяснила, что сейчас она в мокрых сапогах уже пригрелась, а утром всовывать в них ноги будет невыносимо. И ничтоже сумняшсся улеглась спать в сапогах.
Мои путевые раздумья прервал деликатный звук автомобильного сигнала. Около меня почти бесшумно остановилась сверкающая иномарка, дверца ее призывно распахнулась, и из теплого ароматного салона выглянул Вася Кульбин.
— Садись, Машенька, подвезу, куда надо.
— Вася! — простонала я. — Ты как мираж в пустыне! Ты не исчезнешь?!
— Пока тебя не довезу, не исчезну. Говори адрес.
Я, не веря своему счастью, опустилась на велюровое сиденье, и мы помчались по вечернему городу под негромкое пение всенародного кумира — Вальчука. У всех наших оперов и следователей было как минимум по кассете его душевных песенок; оперативники его любили за героический романтизм, который, вопреки моде, не имел блатного флера. Вот и Вася исключением не был, крутил и крутил в машине суперхит Вальчука «Не жалей меня, когда я плачу».
— Я слышал, ты развелась, подруга? — глядя на дорогу, поинтересовался Кульбин.
— Развелась.
— А кто счастливец? К кому ушла от мужа?
— Да ни к кому, Вася, сама к себе.
— Не заливай, подруга: такие женщины в никуда не уходят. Если уж разводятся, значит, в кустах случайно оказался рояль, в смысле — новый муж.
— Да правда, Вася, я ушла не к кому, а от кого.
— Ну ладно, не хочешь — не говори, — не поверил Вася.
— Какая у тебя тачка шикарная, — сменила я тему.