Помни
Шрифт:
Кли казалось, что взгляд ее ярко-голубых глаз пронзал его, в глубине души он уже сдался, но отвести глаза не мог. О Господи, как он жаждал ее. Ему хотелось обнять ее и любить, любить, любить. И еще Кли понял, что хочет обладать ею без остатка и так же безраздельно принадлежать ей. Но он и пальцем пошевелить не мог, не то что обнять ее — его словно парализовало, дыхание остановилось.
Ники первой нарушила молчание.
— Кли... Кли... — она тут же запнулась.
Потом ему еще долго будет вспоминаться ее голос, то, как она произнесла его имя в то мгновение. Этот голос сказал ему все. В нем
— Ник, дорогая, — глухо выдавил он и то ли ринулся к ней, то ли она упала к нему в руки.
Объятие его было неистовым. Он грудью чувствовал биение ее сердца, созвучное с его собственным. На его поцелуй, жадный, страстный, она ответила со всем пылом, ее мягкие губы раскрылись, и их языки встретились, замерли, коснулись друг друга снова.
Ее руки перебирали волосы у него на затылке, потом скользнули на плечи и дальше вниз по спине. Прикосновения ее пальцев, нежных и гибких, привели его в исступление. Он гладил ее по спине, все сильнее вжимая в себя, заставляя ее тело слиться с его телом.
Ники льнула к Кли, переполняемая желанием не меньше, чем он. Голова кружилась, ноги подкашивались, всю ее сотрясала дрожь. Кли был вне себя. Наклонившись к впадинке у шеи Ники, он нежно поцеловал ее, стянул полотенце с ее плеч и стал покрывать их нежными поцелуями.
Он отпустил ее, сжал ее лицо ладонями и заглянул в глаза. Даже в сумерках от него не скрылся ее взгляд, полный томления. Кли знал, что Ники чувствует то же, что и он, и оттого возбудился еще сильнее.
Взяв Ники за руку, он осторожно усадил в шезлонг и сам присел на краешек. Склонившись над ней, он поглотил ее губы своими, все время теребя полотенце и купальник. Застежка наконец не выдержала, и он чуть-чуть только потянул лифчик на себя. Груди ее вырвались на свободу. Поймав их в ладони, он поцеловал сначала одну, потом другую.
— Кли.
Он замер.
— Ники?
— Я боюсь, — прошептала она чуть слышно.
— Меня?
— Н-нет.
— Себя? — Он старался говорить как можно мягче. Кончики его пальцев нежно коснулись ее щеки.
— Я... я... я... боюсь этого... У меня так давно ни с кем ничего не было, — прошептала она.
— Все будет хорошо. — Кли обнял ее. — Поверь мне, — сказал он, касаясь губами ее волос. — Поверь.
Кли встал и протянул ей руки, помогая подняться. Она вопросительно взглянула на него.
— Туда, — сказал он и кивнул в сторону рощицы.
Кли расстелил полотенца на траве, они выскользнули из купальных костюмов и легли рядом под сенью деревьев.
Ники трепетала, переполненная желанием, но к страсти примешивался страх — боязнь разочаровать его, не оправдать его ожиданий. Ей захотелось сбросить напряжение, и она предприняла отчаянную попытку совладать со своим натянутым как струна телом. Повернув голову, Ники взглянула на Кли и коснулась рукой его лица, глядя ему в глаза.
Кли улыбнулся, успокаивая ее. Его улыбка была такой же неловкой, мальчишеской, как и в тот раз, когда они встретились впервые в баре отеля „Коммодор" в Западном Бейруте. Улыбка эта, давно ставшая привычной, проникла сейчас в самое ее сердце. Жгучее чувство к Кли накатило волной. Странная мысль поразила ее. Неужто и вправду он неравнодушен к ней вот уже два года, а она об этом даже не подозревала? Неужели он — причина тому, что все это время она всерьез не посмотрела ни на одного мужчину?
Опершись на локоть, Кли склонился над ней, лаская ее груди. Приблизившись губами к одной, он поцеловал сосок, мгновенно набухший от его прикосновения. Затем он поцеловал другой. Ники издала тихий грудной стон и нежно обняла его, ее пальцы пробежали по его лопаткам и замерли на пояснице.
Кли поднял голову и страстно поцеловал ее в губы, не переставая ласкать ее грудь. Наконец руки его коснулись ее упругого живота и бедер, стали гладить шелковистую кожу, пока Ники не освободилась от напряжения.
Ее тело стало мягким, податливым и с готовностью отвечало на каждое прикосновение. Он подвинулся, приник, целуя, к ее животу, в то время как пальцы его, легкие и ласковые, продолжали гладить ее, исследовать и изучать, пока она не раскрылась под его руками и губами, как бутон распускается навстречу солнцу. Ее запах дурманил его, он весь был во власти яростного желания. Потребовалось все его самообладание, чтобы остановить себя.
Ники положила руки ему на плечи, потом снова закрыла глаза, наслаждаясь его сильными, чувственными прикосновениями. Голова ее шла кругом. Они оказались в объятиях друг друга так внезапно, что она испытала настоящее потрясение. И все же она знала: всему, что происходит с ними, суждено было случиться, она чувствовала это всем своим существом. Она уже была на пределе желания, доведенная им до грани экстаза. Его язык и губы достигли самого сокровенного. Кипя от любовного восторга, проснувшегося в ней, она отдалась ему без остатка. Она была где-то далеко, словно ее несло течение, а он все ласкал и целовал ее, делая это так уверенно и умело, что казалось, любит ее вечность.
Он слегка согнул ее ноги в коленях и, подложив руки под ягодицы, снова припал к ней ртом, касаясь так легко, что она едва чувствовала. Небывалое ликование пронзило ее, дрожь пробежала по ее телу.
— О-о, Кли, еще, еще, еще, ну же, ну, пожалуйста, — шептала она.
Он поднял на мгновение голову и снова склонился над ней. Его губы и руки продолжали любить ее страстно, нежно, искусно.
Растущее возбуждение Ники сжигало Кли, ему казалось, он сейчас разорвется, он до боли жаждал оказаться внутри нее. Но она сказала, что давно ни с кем не была близка. И он хотел доставить ей радость, быть уверенным, что она полностью расслабилась и готова принять его.
Она снова выкрикнула его имя, задрожала сильнее и впилась пальцами ему в плечи. Ее вожделение подхватило его. Оргазм был близок, он должен был взять ее немедленно и отдаться самому без остатка.
Сильнейший спазм сотряс ее, и он вошел в нее так властно и сильно, что у обоих перехватило дыхание.
Ники вцепилась в него, обхватив его ногами, и крикнула: „Кли, о Господи! Кли!" — но он закрыл ее рот своим, и они сразу же нашли свой неповторимый ритм.
Страсть нарастала. Он обладал ею все нетерпеливей и настойчивей. Мощь его нарастала, с каждым движением он проникал в нее все глубже и глубже. Ники обрела совершенную свободу, тело ее вздымалось и гнулось дугой, подчиняясь ему и раскрываясь под его напором.