Помни
Шрифт:
Вдруг она подумала: Чарльз Адриан Клиффорд Деверо происходил из славного аристократического семейства землевладельцев и рыцарей, служивших английской короне. Он был истинный аристократ в лучшем смысле этого слова. Достоинство и знатность передались ему от многих поколений; понятия справедливости и честной игры внушались ему сызмальства. Он действительно был хорошим, порядочным человеком. И она не смогла бы полюбить его, будь он другим. Конечно же, она не смогла бы полюбить человека, способного на низость, на хладнокровную имитацию своей смерти из эгоистических соображений;
Заслышав шаги, Ники обернулась.
К ней шла встревоженная Анна. Подойдя, она взяла Ники под руку.
— Что с тобой, дорогая?
Ники только помотала головой и попыталась улыбнуться.
— Ты так стремительно исчезла, что я начала беспокоиться. Надеюсь, ты не сердишься на нас с Филипом?
— Вовсе нет. Как раз напротив. — Ники кашлянула и продолжила: — Я думала о Чарльзе, вспоминала его и пришла к одной мысли. Вы правы, Анна, я тоже уверена, что он не инсценировал собственную смерть. Конечно же, он не был способен на двуличие. Сейчас я признаю это. Я согласна с вами и с Филипом, что человек, попавший в кадр в Риме, удивительно похож на Чарльза, и не более того.
Анна изумилась, но быстро взяла себя в руки и сказала:
— Вот так поворот — надеюсь, ты говоришь, что согласна с нами, не потому, что хочешь успокоить меня?
— Конечно же, нет. Вы меня знаете. Я дочь своих родителей и такой же правдоискатель, как они. Не только в работе, но и в личной жизни. Во всем, если честно.
Ничего не ответив, Анна направилась к двери, ведущей в личные покои. Ники догнала ее, взяла под руку и сказала:
— Мне ужасно, ужасно жаль, что я так огорчила вас. Я вовсе не собиралась причинять вам боль своим приездом, своим рассказом и этими фотографиями.
— Знаю, Ники, ты сделала это только под давлением обстоятельств.
— А еще я не хотела выкладывать все именно сегодня. — Ники покачала головой. — Правда, не хотела. Я думала поговорить с вами завтра, чтобы не портить вам помолвку. Но я так ужасно себя чувствовала после беспокойной ночи, что слова как-то сами вылетели, помимо моей воли.
— Нет-нет, ничего дурного ты не совершила, и я рада, что ты набралась смелости приехать... — Анна улыбнулась. Ее лицо светилось любовью. — Так или иначе, но ты вновь вернулась в мою жизнь, Ники.
— Да, это правда.
— Я абсолютно уверена, что Чарльз совершил самоубийство. Почему он это сделал, мы никогда не узнаем, так как видимых причин для этого не было. В последние годы я стала подумывать о том, что он, должно быть, был болен. Я имею в виду физически, болен какой-нибудь смертельной болезнью, раком, опухолью мозга, белокровием или чем-то ужасным вроде этого, о чем он, конечно, никому из нас не рассказывал. Я. думаю, что он решил оставить этот мир, чтобы уберечь нас от переживаний по поводу его страданий и скорой гибели. Для меня это единственно возможное объяснение.
— Смерть Чарльза навсегда останется тайной, — пробормотала Ники себе под нос.
После того как Ники поднялась наверх отдохнуть перед ужином, Анна вернулась в большой зал и заперла парадную дверь. Затем она удалилась в свои покои.
Перед этим они с Филипом пили чай, и, уходя на поиски Ники, она оставила его в гостиной. Заглянув в дверь, она увидела, что Филипа там уже нет.
„Быть может, он отправился к себе в комнату отдохнуть", — подумала она и пошла по коридору в библиотеку, собираясь отложить журнальные приложения к воскресным газетам, прежде чем Инес их выбросит.
Дверь была открыта, и она услышала плохо различимый голос Филипа. Он, видимо, разговаривал по телефону, и она ускорила шаг, торопясь рассказать ему о внезапной перемене в настроении Ники.
Войдя в библиотеку, Анна увидела Филипа, сидевшего на краешке стола к ней спиной. Прежде чем она смогла заявить о своем присутствии, она услышала, как он сказал:
— ...и просто ни в какую. Как собака с костью... — Он на секунду замолчал, слушая собеседника, потом воскликнул: — Да нет же, нет! В Риме!
— Филип, я хотела тебе что-то сказать, — окликнула его Анна.
Вздрогнув от неожиданности, он повернулся, и по выражению его лица стало ясно, что его застали врасплох.
Он кратко кивнул, сказав в трубку:
— Послушай, мне надо идти. Поговорим завтра... лучше завтра. Хорошо, тогда до встречи, — и торопливо бросил ее на рычаг.
Анна подошла к столу, слегка хмурясь.
— Ты, наверное, говорил о Ники, Филип. С кем ты разговаривал?
— С сыном. Я разговаривал с сыном, дорогая, — ответил Филип без запинки.
— О Ники? — недоверчиво переспросила Анна.
— Да. Когда я разговаривал с Тимом прошлым вечером, сразу по его возвращении из Лейпцига, я пообещал, что вернусь в город сегодня. Чтобы нам поужинать вместе. Я только что отпросился у него. Он поинтересовался, почему я не могу приехать, и я рассказал ему о Ники и ее диковатой истории про того человека в Риме.
— А почему ты отказался от ужина? В этом не было никакой необходимости. Мог бы поехать. Я бы не возражала.
— Дорогая, ну как ты не понимаешь? Я не хотел оставлять тебя сегодня вечером, — сказал Филип. — Ты немного расстроена всей этой... чепухой. Я посчитал, что мне следует побыть с тобой, мне захотелосьпобыть с тобой еще немного. А с Тимом мы увидимся завтра.
— Вот как? — пробормотала Анна и озадаченно посмотрела на Филипа.
25
В понедельник вечером Ники успела на последний рейс в Рим. Как только самолет поднялся в воздух, она поудобнее устроилась в кресле, вытащила записную книжку и просмотрела заметки, сделанные в номере гостиницы „Кларидж" в течение дня.
На это ушла пара секунд, и она сунула записную книжку обратно в сумочку, потом взяла бокал красного вина, только что принесенного стюардом. Сделав несколько глотков, она попыталась расслабиться, но мысли неслись галопом, как все предыдущие дни.