Помни
Шрифт:
Хотя она и поговорила с Анной и Филипом в Пулленбруке и услышала их мнение, шестое чувство подсказывало ей, что человек, попавший на экран в одном из сюжетов новостей компании Эй-ти-эн, был все же не кем иным, как Чарльзом Деверо. Отец всегда советовал доверять шестому чувству, и именно так она поступала теперь.
Поставив стакан на широкий подлокотник, Ники снова полезла в сумочку. На этот раз достала фотографию, сделанную с телемонитора студийным техником Дейвом. Сдвинув брови, пристально разглядывала ее, что делала довольно часто с минувшей среды. Сколько ни пыталась Ники убедить себя, что ошибается, она всякий раз возвращалась к первоначальному заключению: это действительно Чарльз Деверо.
Вчера, в Пулленбруке,
Но вот утром, остановившись в „Кларидж", она снова передумала.
Наверное, ничто на свете не может привести человека в чувство лучше, чем прохладный свет дождливого лондонского утра, особенно в понедельник, подумала Ники, откладывая фотографию. Анна и Филип утверждают, что человек в Риме просто похож на Чарльза. С этим она не могла согласиться: его сходство было разительным. Если человек на фотографии и не Чарльз, то его совершеннейший двойник.
Все утро, проведенное в гостинице, она сидела и вспоминала еще и еще раз все, что произошло, спрашивая себя, как отреагирует компаньон Чарльза, если она покажет ему фотографию. Кристофер Нилд и Чарльз дружили много лет, а кроме того, вели общее дело и были очень близки с той самой поры, когда и тому и другому было по двадцать лет.
Не долго думая, Ники сняла трубку телефона и набрала номер Криса в компании „Винтедж уайнз", торговавшей старинными винами, но, к огромному разочарованию, услышала от Майкла Кронина, секретаря Криса, что тот в отъезде. Она попыталась разузнать что-нибудь поточнее, но ей сообщили, что мистер Нилд „порхает по островам где-то в Полинезии" и связаться с ним совершенно невозможно, а в Англию он вернется не раньше середины сентября. Разочарованная Ники обещала перезвонить в следующем месяце.
Поразмыслив, она решила обратиться к источнику телесюжета — бюро Эй-ти-эн в Риме. Быть может, Тони Джонсон, глава римского корпункта компании, чем-то поможет ей; не исключено, что остались дополнительные куски материала, которые не были переданы по спутнику в Нью-Йорк, и они дадут ей хоть какую-то подсказку.
И вот теперь, по дороге в Рим, Ники гадала,не затеяла ли она игру в пойди-туда-не-знаю-куда. Ну как отыскать человека, который так хитро и умело исчез три года назад? Человека, который, видимо, не хотел, чтобы его обнаружили, и чье присутствие в Риме стало известно ей благодаря чистой случайности, везению, зигзагу удачи, судьбе, назовите это как угодно. Если оператор Эй-ти-эн, снимавший репортаж вместе с Тони, не выхватил бы это лицо из толпы, если бы она не смотрела выпуск новостей именно в тот момент, она бы так и продолжала жить в неведении. „Один шанс против миллиона", — подумала она, вспомнив, как на экране появилось и тут же исчезло это лицо, мгновенно, в несколько секунд. Как легко она могла пропустить его, если бы в ту самую минуту пошла на кухню за стаканом воды или же разговаривала по телефону. И все же случилось иначе: одно счастливое совпадение цеплялось за другое. „Этому суждено было случиться", — прошептала она. Но искать Чарльза Деверо — все равно что иголку в стоге сена.
Ники повернулась в кресле и посмотрела в иллюминатор на темное ночное небо. Она спросила себя, зачем так настойчиво продолжает это дело, почему не отступится. Естественно, ответ не заставил себя ждать. Принимая во внимание ее характер и специальность, странно было бы, если б она не захотела узнать правду. К тому же ей хотелось закончить главу своей жизни, которая некогда была посвящена Чарльзу Деверо. Не то чтобы он ей до сих пор был небезразличен — ее чувства к нему умерли, и давно. Но ей не хотелось, чтобы он продолжал преследовать ее, словно призрак.
В конце концов, у нее теперь есть Клиленд Донован, человек особенный, ставший для нее таким важным за последние два месяца. Она отождествляет Кли со своим обновлением. У нее прекрасная возможность связать с ним жизнь, если только все прочее сладится и устроится. Совсем недавно ее посетила мысль, что они, пожалуй, смогут ужиться, если только каждый найдет силы кое-чем поступиться.
Кли стал будущим. Ее будущим. Именно поэтому она не должна позволять теням прошлого омрачать ее, ихсуществование. Она хочет освободиться — сердцем, умом и душой, — освободиться для Кли, и здесь не место помехам из прошлого.
Как частенько теперь случалось, ее мысли обратились к Кли, и она почувствовала, что ее охватывает удивительное тепло. Сознание того, что у нее есть Кли, что он любит ее, поднимало ей настроение, даже когда она была одна. К счастью, ей удалось дозвониться ему в гостиницу „Кемпински" в Западном Берлине ближе к вечеру, прежде чем отправиться в аэропорт. Она хотела сказать ему, что улетает по делам на несколько дней в Рим.
Прекрасно сознавая природу их работы, он был не очень удивлен и не нашел ничего необычного в том, что она куда-то срочно летит.
— Что-то затевается? — только и спросил он, рассмеявшись, и добавил: — Подозреваю, что на тебя снизошло озарение и у тебя родился замысел новой фантастической программы.
Скороговоркой, в двух словах, Ники объяснила, что ничего особенного она не планирует, просто раздумывает над тем, как бы сделать передачу о европейском Общем рынке и переменах, которые произойдут, когда все границы исчезнут.
— Через некоторое время мне придется интервьюировать политиков разных стран, так что сейчас я хочу провести разведку, посмотреть, как обстоят дела в Риме, раз уж я проделала то же самое в Лондоне, — объяснила она, прибегнув к безобидной лжи.
Он все понял. Они поболтали о его грядущей поездке в Лейпциг и договорились держать связь по телефону или через „Имидж" в Париже, если в том возникнет необходимость.
— Чао, Ник, — сказал Кли. — Не могу дождаться двадцать восьмого числа.
— Я тоже, дорогой, — ответила она, прежде чем положить трубку.
Ники закрыла глаза. Ее стало клонить в сон, от вина должно быть. Заскучав по Кли сильнее, чем когда-либо, она подумала, что ему может быть очень неприятно, если он вдруг узнает об истинной причине ее поездки в Рим. Ники спросила себя, расскажет ли она Кли обо всем при встрече. Уверенности в этом не было. К понедельнику она должна получить ответы на все вопросы о Чарльзе Деверо. Или же ни на один. Только тогда можно будет решить, поведать обо всем Кли или нет, но никак не раньше. И если да, то сделать это надо только при встрече, не по телефону. Если же Ники посвятит его в расследование теперь, он наверняка бросит все дела и прилетит в Рим. А ей совсем не хочется, чтобы он водил ее за ручку, пока она будет разыскивать Чарльза. Ей не хочется, чтобы прошлое столкнулось с настоящим.
Через два с половиной часа после отлета из лондонского аэропорта „Хитроу" самолет приземлился в римском аэропорту „Леонардо да Винчи". Пройдя таможню, Ники вышла в терминал и через несколько минут увидела водителя, державшего плакатик, на котором печатными буквами было выведено ее имя.
Сорок пять минут спустя машина подъехала к гостинице „Хэсслер", расположенной возле церкви Тринита дей Монти, на вершине известнейшей и красивейшей Лестницы Испании. В первый раз сюда ее привезли родители, когда она была еще маленькой, и впоследствии, приезжая в Рим, она неизменно останавливалась в „Хэсслере". Ночной администратор узнал ее по имени и в лицо и после регистрации сам проводил в номер под дружескую болтовню.