Помню тебя наизусть
Шрифт:
— Не ты меня в команду брал, не тебя меня и выгонять.
— Правда? — ухмыльнулся Егор, отталкивая Дена так, что тот впечатался спиной в стену, — так ты к тренеру подойди. Он тебе мигом объяснит, кто будет дальше играть, а кто нет.
Яростно сжимая кулаки, Меньшов дернулся вперед, но в последний момент остановился. Против целой команды не попрешь, он это прекрасно понимал. Бешеным взглядом обвел всех присутствующих, зло сплюнул мне под ноги и, оттолкнув с дороги одного из парней вылетел,
Правда далеко не ушел. На выходе его поймал тренер. Схватил за шкирку, как дворового щенка, и куда-то потащил:
— Ты чего, гаденыш, творишь? — это последнее, что донеслось до нас, прежде чем дверь захлопнулась.
На нервной почве у меня зашумело в голове. Я зажмурилась, сдавила пальцами виски, досчитала до пяти, пытаясь успокоиться, а когда открыла глаза внезапно осознала, где нахожусь. В мужской раздевалке, в окружении взмыленных, злых, но одновременно довольных парней из команды. И все они смотрели на меня.
— Ребят, вы молодцы, — улыбнулась я, пытаясь скрыть смущение, и бочком-бочком, к выходу, — С победой вас.
— Макс как? — Егор смотрел на меня исподлобья, вытирая лицо скомканной футболкой.
— Все нормально. Бровь только рассек.
— Ничего, голова не жопа, поболит и перестанет, — кто-то из задних рядов поделился глубокомысленной фразой.
— Играть сможет?
— Куда он денется, — усмехнулась я, — хоть сейчас готов обратно на поле.
— Это хорошо. Он нам нужен.
Мне тоже он нужен.
Я выскользнула из раздевалки и на едва гнущихся ногах побрела вниз. Мне срочно надо домой, принять тридцать капель эфирной валерьянки. Эти парни со своими петушиными боями точно доведут меня до срыва.
Подавив желание найти Макса, я вышла из школы. Ему сейчас не до меня. Победа все-таки. Ладно если к вечеру дома появится, а то ведь и загулять может, как раньше это делал. Будут с пацанами праздновать. А где пацаны, там и девчонки…
Ревниво покосилась на окна школы, фыркнула и уехала.
Какой кошмар, еще ничего не решено, не понятно будет ли вообще что-то между нами, а я уже начинаю ревновать. Хотя…я ревновала его с первой секунды, как он появился в моей жизни.
Он все-таки пришел вечером. Потрёпанный, с заклеенной пластырем бровью и наливающимся фингалом, но такой довольный, что аж светился. Победитель, хренов.
— Где ты был? — неожиданно люто набросилась Настя, — что у тебя с лицом? Опять подрался? С кем?
— Нет. Просто неудачно упал, — Ершов удивленно уставился на мать.
— Что ты мне врешь?
Я первый раз видела ее такой взвинченной и сочла своим долгом вмешаться:
— Он не врет. Сегодня матч был. Один из игроков некрасиво сыграл. Вот ему и досталось.
— Ты сама это видела? Своими
— Вся школа это видела.
Настя мрачно смотрела то на сына, то на меня, будто пыталась найти подвох в наших словах, потом погрозила ему пальцем:
— Смотри у меня, Макс! Дождешься!
— Эээ, я даже не знаю, что сказать, — он растеряно развел руками.
— Цыц!
Даже я притихла, поджала хвост и, только когда мачеха ушла на кухн., шепотом поинтересовалась:
— Что это с ней?
— Понятия не имею. Ретроградный меркурий в активной фазе.
Знаете, что такое трусость? Это когда до зубовного скрежета хочется оказаться ближе к человеку, поговорить с ним, но вместо этого продолжаешь прятаться в кустах.
Это, если что, про меня.
Я весь вечер просидела с родителями в гостиной. Активно общалась, старательно смеялась и делала вид, что это то самое место, в котором я мечтаю быть прямо здесь и сейчас. Вот прямо стопроцентное опадание.
Ершов, кстати, был с нами. Эдакий семейный вечер получился. Все в сборе, все счастливы и довольны.
Нет, действительно было хорошо, но меня ни на миг не оставляло ощущение, что все это прикрытие, бомбоубежище, в котором я пыталась пережить ядерный взрыв, и сидящий напротив Макс, прекрасно это понимал. Улыбался так лениво-снисходительно, когда я изображала из себя радостную собачонку, кивал…а глаза при этом наглые, внимательные, аж до самых костей пробирало.
Ушел он первым. Просто сослался на то, что сегодня задолбался, а завтра снова тренировка, и что голова болит.
— А ты ее меньше не по назначению используй, и не будет болеть, — проворчала Настя. Она вообще сегодня весь вечер подозрительно смотрела на сына, и не упускала шанса его подцепить.
— Спасибо, мам. Ты у меня лучшая. Прям не знаю, как я без твоей поддержки справлялся.
— Иди уж, — ворчливо отмахнулась она и повернулась к моему отцу.
Пользуясь тем, что на нас не смотрят, Макс склонился ко мне:
— Хорошо играешь, Белка, — по-братски похлопал меня по плечу и вышел из комнаты, а я осталась сидеть и краснеть.
Чертовски неудобно, когда пытаешься что-то спрятать, а человек, от которого ты все это прячешь, насквозь видит твои жалкие потуги.
Меня хватило еще на полчаса. После этого я поняла, что мне безумно хочется уединения, да и родители уже собрались спать, так что наша дружная компания развалилась.
Уже открывая дверь в свою комнату, я притормозила и через плечо обернулась туда, где обитал Макс. Интересно, чем он занимается? Спит уже? Или ковыряется в телефоне? Переписывается с кем-нибудь? Если да, то с кем?