Помочь можно живым (сборник)
Шрифт:
Ради этого я даже готов открыть Тайну. Ей и тебе.
У себя дома ты найдешь письмо. Прочти его. Первые строки покажутся тебе знакомыми, я пытался рассказать тебе эту историю в снах, но не успел. Дай прочесть это письмо Маринике, ей известна из него лишь одна фраза. А когда она узнает всю правду, попытайся объяснить ей, что владеть такой тайной могут либо все, либо никто. Надеюсь, она поймет…
Вот и все, что я хотел сказать тебе. Прости меня за страх, выпавший на твою долю, и за насилие над твоей волей. Прощай!
Незнакомец повернулся и вышел из комнаты. Шаги его гулко раздавались в зале, затем глухо и коротко
Он уже набрал полную грудь воздуха, чтобы крикнуть «Постой!», как вдруг послышался отдаленный грохот, эхом покатившийся по всему зданию.
Игорь схватился за голову. «Что я наделал!» Он бросился бежать, на ходу размазывая по щекам брызнувшие вдруг из глаз слезы. Так и есть, лестница в конце коридора исчезла. Игорь застонал, и, встав на колени, посмотрел вниз. Черный квадратный проем в полу первого этажа глянул на него бездонной пропастью. И в эту пропасть он только что столкнул доверившегося ему человека! Игорь вскочил и заметался по коридорам и комнатам. Наконец ему удалось найти безопасный спуск на первый этаж, а затем и лестницу, ведущую в подвал. Спускаясь по ней, он наткнулся рукой на выключатель и зажег свет. Теперь здесь было светлее, чем наверху. Игорь быстро определил, в каком направлении идти, и скоро отыскал тесное, выложенное кирпичом помещение с квадратной дырой в потолке. Он сразу увидел черную фигуру, лежащую на полу среди обломков лестницы. Человек не шевелился, из уголка губ у него стекала тонкая темная струйка. Игорь склонился над ним и тронул за плечо. Веки незнакомца дрогнули, он открыл глаза и пробормотал несколько слов на незнакомом языке, потом словно вспомнил о чем-то и посмотрел на Игоря.
– Ты… понял? – прошептал он. – Вот в этом и дело… В этом… разница…
Глаза его вдруг расширились, голова неестественно вывернулась, руки зашарили по земле.
– Останови ее… – вырвалось у него из горла. – Не дай…
Он замолк на полуслове и вдруг на глазах у Игоря стал таять, превращаясь в белесую, быстро исчезающую дымку. Через минуту от него ничего не осталось…
«Что он имел в виду? – думал Игорь, приближаясь к дому. – В чем разница? Между чем? Что я должен был понять? Он так говорил, будто не ожидал от меня ничего другого… Письмо! В письме должен быть ответ…»
Но сначала он постучал к Лехе. За дверью было тихо. Неужели еще не вернулся? Он дернул за ручку, и дверь вдруг легко распахнулась. Игорь остолбенел: вместо Лехиной комнаты перед ним был сад с тропическими растениями, пестрыми попугаями на ветвях и дорожками из мрамора. Высокая стеклянная крыша нависала над пальмами, сквозь нее било яркое полуденное солнце. Из глубины сада доносилась музыка, журчание воды, звонкий разноголосый смех и немелодичный гогот, явно ушаковского тембра.
После всего, что сегодня произошло, Игорь был уже не в силах удивляться. Он просто пошел по дорожке на голоса и скоро увидел любопытную картину: несколько девушек в сведенных до минимума нарядах танцевали на поляне вокруг мраморной ванны, наполненной прозрачно-голубой водой. В ванне сидел Леха. Он вертел головой и время от времени вынимал из воды руку, чтобы схватить одну из танцовщиц. И ему, и девушкам это доставляло массу удовольствия, они хохотали до упаду.
Выйдя из-под сени пальм, Игорь направился прямо к ванне. Леха, увидев его, страшно смутился, поспешно щелкнул пальцами, и волшебный сад вместе с девушками вдруг пропал. Они снова были в комнате. Оставляя мокрые следы, Ушаков подошел к стулу, снял висевшее на спинке полотенце и обмотал вокруг бедер.
– Ну, чего ты вламываешься? – заорал он, видимо, вернув себе вместе с полотенцем самообладание.
– Где Марина? – спросил Игорь.
– Какая еще Марина? – Леха пожал плечами, но, глянув Игорю в лицо, не выдержал: – А что? Ты же сам сказал – родственница. Что уж теперь, и словом не перемолвись? Ну, ходили мы в парк, я ей показывал, где что, в кино зашли…
– В кино?
– Да. А что такого? Культурная программа. Она сама просила. Я ж никогда не навязываюсь, ты меня знаешь…
– А потом?
– Потом?
– Да, после кино?
– Э-э. Тут, понимаешь, такая штука вышла. В кино-то мы до конца не досидели. Что-то я не понял даже, не понравилось ей, что ли? Так кино вроде хорошее, с вырубонами. «Убрать первым» называется, не смотрел?
У-у! Штатовское, по-моему… Ну вот. Как только он начал их мочить, она, смотрю, глаза вылупила и замерла. Потом вдруг схватила меня за рукав, да как заорет на весь зал: «Что это он с ними делает?!» Ну, я ей говорю, тихо, мол, здесь тебе не Моршанск, если будешь так орать, из зала выставят. Она, правда, потише стала, но все добивается, чтоб я ей объяснил. Я и объясняю, что согласно суровым законам гангстерского мира он устраняет конкурентов, или, проще говоря, убивает.
А она понять не может, что это за слово такое вообще.
«Как это, – говорит, – убивает? Как?» Сейчас, говорю, увидишь как. Вот этому, гляди, по башке ломом даст, и брызги полетят, видишь? Она смотрела, смотрела и тихо вдруг спрашивает: «Он делает их мертвыми?» Э-э, думаю, подруга, да ты, видать, слаборазвитая… Из спецшколы небось.
Ну, конечно, говорю, мертвыми! Вот этих сделает мертвыми, а остальные зато будут его слушаться. По струнке будут у него ходить…
Она опять помолчала, посмотрела это все и говорит:
«Он подчинил их своей власти. Вот он, ваш способ».
И вдруг встала – и к выходу. Я, натурально, за ней.
Ты что, говорю, обиделась, может, на что-нибудь? Она молчит, а сама, гляжу, вся дрожит. «Не так я себе все это представляла, – говорит. – Мы привыкли считать смерть общим горем, нелепой случайностью или данью старости бездушной… (Что-то такое она выдала, не помню точно.) Но мы, кажется, ошибались. Тот, кто борется за власть, должен… убивать. Убивать некоторых, чтобы остальные боялись… Да, – говорит, – так им и скажу. Вот вам ваша Тайна! Делайте с ней что хотите!» Потом на меня посмотрела и так это процедила: «Какие же вы…»
Ну, я давай ее успокаивать. Да ты что, говорю, посмотри вокруг, кто кого убивает? Это же все там, на Западе гнилом. А у нас-то тишь да гладь! Да и потом я с тобой! Если что.
Но тут она стала говорить, что ей срочно нужно куда-то идти. А ты не ходи, говорит. Я, говорит, знаю, чего тебе хочется больше всего. И тут в глазах у меня эта картинка… ну, ты видел только что. Вот так, говорит, щелкнешь пальцами, все это и появится, щелкнешь еще раз – пропадет. Так что можешь бежать домой, ты ведь этого хотел? Ну, смех! Как будто кто-то мог этого не хотеть!