Помогайка

Мутовчийская Ирина Зиновьевна

Резко открыв дверь, она с удивлением увидела вчерашнюю гостью. Только сегодня девушка была одета по погоде и превратилась в натуральную блондинку. Процесс осветления был завершен. В руках девушка держала пакет и большую корзину с фруктами. Прощебетав на ломаном русском слово «подарок», девушка повернулась и хотела уйти, и ушла бы, если бы ее не остановил зычный приказ Тани:

– Стой! Это еще что такое? Какой подарок? За что?

Девушка вздрогнула и остановилась. То ли у китаяночки кончился словарный запас, то ли она просто испугалась, но больше девушка не произнесла ни звука. Услышав голос Татьяны, прибежала куня. Приглядевшись, Таня увидела, что эта куня тоже блондинка, но на вчерашнюю все же не похожа. Лицо этой было ближе к европейскому, да и рост повыше. А говорила сегодняшняя куня на хорошем русском и почти без акцента.

– Что случилось? Вы чем-то недовольны?

– Пусть унесет свой подарок назад, – отрезала Таня.

– Ей нельзя, – умоляюще прошептала куня, – ее хозяин с работы выгонит!

– Выгонит, – повторила за куней Таня, – это, конечно, меняет дело. Но я все-таки кое-что не понимаю. За что подарок-то?

– Вы не дали унизить эту девушку. Мы очень гордая нация, хотя не всегда показываем это. Хозяин этой девушки запомнил вас, и теперь, когда бы вы ни приехали, здесь, в нашем городе, вам будет оказано всяческое уважение.

– Но, – попыталась возразить Таня, однако уставшая куня решила поставить точку в разговоре.

– И, пожалуйста, возьмите подарок! Хозяина нельзя обижать отказом. Подарки были присланы от чистого сердца.

Тане ничего больше не оставалось, как взять подарки из рук так больше ничего и не сказавшей девушки. Девушка ушла, а Таня немножко помедлила, прежде чем войти в номер.

– Слушай, куня, – обратилась она к дежурной, –

где ты так хорошо научилась говорить по-русски?

– Я два года училась в русской школе, – с гордостью произнесла девушка. – И имя мне дала учительница по русскому языку.

– А как тебя зовут? – спросила Таня

– Таня! – ответила китаяночки

– Тезка, значит, – обрадовалась Татьяна, – ну хорошо! Ты меня убедила, оставлю подарки себе! Пойду в номер, там у меня подруга больная лежит.

Пока разглядывали подарки, Калина успокоилась, и Тане теперь не составило большого труда уговорить подругу выйти из гостиницы и пройтись по магазинам. Вернувшись в номер, подруги начали упаковывать покупки. Сумок не хватало. Таня сбегала на улицу и купила на последние деньги большущую сумку на колесиках. Но и теперь не удалось уместить все вещи. Денег у Калины и Татьяны не осталось совсем. Ну так получилось! Сделали несколько попыток переупаковать вещи по-другому. Но результат был все тот же. И тут Таня вспомнила о сумке, которую Калина прихватила с собой. Услышав о роковой сумке, Калина потеряла дар речи и начала от негодования махать руками. Потом речь вернулась к ней, но это ничего не изменило. Вещи надо было упаковывать, но Калина не хотела пользоваться сумкой убитой женщины. Татьяне понадобилось больше часа, прежде чем Калина пошла на попятный. Наконец сопротивление было сломлено, и Калина расправила сложенную вчетверо сумку и подала Тане. Несложное с виду усилие окончательно сломило Калину. Отдав сумку, она рухнула на кровать и замерла, уставившись глазами в потолок. Таня знала особенности нервной системы подруги, но то, что произошло дальше, удивило даже ее. Она успела только расправить сумку и сдвинуть молнию, как вдруг Калина подскочила на кровати и закричала, схватившись за горло.

– Откуда… Откуда этот запах? Я не могу дышать! Ты открыла окно?

– Нет, – испуганно ответила Таня.

– Но он откуда-то появился! Что ты сейчас делала?

– Я расправила сумку и хотела… – начала оправдываться Таня, но, увидев, что по лицу у Калины начали расползаться красные пятна, без лишних слов кинулась к аптечке. Обычно «Тавегил» действовал на Калину почти мгновенно, но на этот раз Тане пришлось ждать около получаса, пока подруга погрузится в сон. Тихонько открыв окно, Татьяна расправила на подоконнике злополучную сумку и потянула молнию, чтобы открыть на этот раз сумку до конца. Оглянулась на кровать. Все было тихо. Вздохнув с облегчением, двинулась, было, к другой сумке, чтобы закончить, наконец, укладывать вещи, но услышала стон Калины. Какой-то зловредный поток воздуха снова донес до больной запах из сумки, и Калина начала задыхаться. Начался второй виток истории под названием «Ах, как я ненавижу этот Китай!». На этот раз процесс утешения занял больше часа. Время шло. Еще несколько часов и ложиться спать уже будет бесполезно. Калина спала, а Таня стояла возле переполненных сумок и думала, что ей делать дальше. Это было сложно. Прислушавшись к тишине, царившей в коридоре, Таня тихонько двинулась к входной двери с пахучей сумкой под мышкой. Куни за стойкой не было. Не то что бы дежурная особенно помешала бы Тане в процессе укладки, но вещи, уложенные в нужном порядке, были апофеозом каждой поездки, и в этом торжественном акте не было места для посторонних. Бегая из номера в коридор с охапками вещей и сумками, Таня думала о Калине. Всякое случалось во время поездок, но запахи никогда не приводили подругу в такое состояние. Наконец сумка была наполнена, и скоро ее нельзя было отличить от других товарок. Все вещи заняли отведенные им места. Молнии были закрыты. Сумки перемотаны скотчем. Чтобы не повторить ошибку, к ручкам сумок были привязаны бантики из синих ленточек. Полюбовавшись на плоды своих трудов, Таня втащила сумки обратно в номер и с чувством выполненного долга легла спать. До отправления автобуса оставалось четыре часа. Утро началось с сюрприза. Татьяна проснулась оттого, что кто-то ее тряс. Открыв глаза, она увидела Калину. Подруга была уже готова к дальней дороге. Ничто в женщине не напоминало о событиях произошедших ночью. Но особенно удивительно было то, что обычно Таня будила Калину, а не наоборот. И процесс этот всегда проходил долго и мучительно. Сдача номера прошла без сучка и задоринки. Когда подруги спустились в холл, следом за ними прибежала куня-дежурная. Оказывается, Татьяна забыла вчерашний подарок. Как поставила его в тумбочку, так и забыла. Пока подтягивались зевающие члены группы, Калина болтала без умолку. Причем говорила она о чем угодно, только не о вчерашних событиях. У Тани трещала голова, и очень хотелось спать, но расслабляться было нельзя. Пока автобус не окажется на родной земле, от психики Калины можно было ждать любых сюрпризов. Вот и сейчас ее болтовня уже сильно напоминала истерику, грозящую вылиться смехом или слезами. Но до кульминации, слава богу, дело не дошло. После взвешивания сумок и погружения в автобус прошло больше получаса, а автобус все не трогался. Оказалось, что потерялся один из туристов. Прождали еще полчаса. Наконец, автобус тронулся. Китайскую таможню прошли быстро. В хорошем темпе пролетели нейтральную полосу, казалось до родной земли рукой подать, но, находясь в дороге, никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Тем более, если это дорога в Китай или из Китая. До русской таможни оставалось всего ничего, каких-нибудь несколько метров, когда автобус остановился. Оказалось, что впереди пробка из автобусов. Автобусов было одиннадцать. Всё, приехали! Периодически кто-то выскакивал из салона и приносил свежие новости. Постепенно картина сложилась. На русской таможне что-то произошло. То ли проверка приехала из Москвы, то ли сами таможенники кого-то усиленно проверяли, но поток автобусов застопорился. Грубо говоря, в час пропускали по три автобуса. Вскоре за автобусом, где ехали подруги, выстроился хвост из десяти автобусов. В довершение ко всему, с неба посыпалась какая-то гадость: то ли дождь, то ли снег. Время шло. Народ развлекался, как мог. Началось братание между автобусами. Калина безучастно смотрела в окно, Таня беспокойно ерзала на сиденье. Наконец, и ее терпение кончилось, накинув капюшон, она вышла из автобуса. На улице было мерзко, снег с дождем уже валил не переставая. Пройдя вдоль автобусов, измученная женщина попыталась узнать какие-нибудь новости, но пассажиры автобусов ничего не знали сами. Наконец один словоохотливый дяденька, из второго автобуса, поделился неожиданными новостями. Исходя из его слов, граница должна работать до двадцати одного часа. Те автобусы, до которых очередь не дойдет, останутся ночевать на ничейной полосе. Вернувшись в автобус, Таня поделилась свежими новостями с Варварой, руководителем группы. Раздраженная женщина зашипела на Таню и посоветовала не собирать сплетни и не сеять панику. Сев рядом с Калиной, Таня осторожно поделилась новостями с подругой. Но та лишь пожала плечами. Создавалось такое впечатление, что, пройдя китайскую границу, Калина стала совсем другим человеком. Вздохнув, Калина посоветовала подруге набраться терпения и смотреть на все философски.

– Таня, ну что ты кипишь? Кому мы здесь нужны? Все равно уедем! Не будут они нас держать всю ночь!

– Что это ты такой разумной вдруг стала? Всю ночь устраивала мне истерики, – Таня проглотила комок в горле, не в силах говорить дальше, – а потом заснула, а я легла спать только под утро…

– Таня, ну перестань, если мы сейчас поругаемся, тебе легче от этого станет? Или быстрее границу перейдем?

Таня хотела что-то ответить, но в этот момент автобус дернулся и двинулся к зданию таможни. Начался последний этап прохода границы. Вокруг были родные стены, таможенники улыбались родными, официальными улыбками, жизнь становилась все прекраснее и прекраснее, пока в какой то момент все опять не изменилось в худшую сторону. Оказалось, что группа не может сделать этот последний рывок через границу, потому что потерявшийся в Суньке турист так до сих пор и не нашелся. Варвара не сдерживаясь, начала ругаться матом. Если в течение четырех часов, пока автобусы стояли между двух границ, он не нашелся, то надежды, что он появится сейчас или в ближайшие несколько минут не было совсем. Однако везение, снизошедшее внезапно на группу, решило не оставлять её до конца. Еще не успел отзвучать последний забористый мат Варвары, как вдруг появился потеряшка. Он был одет с чужого плеча, весел и добродушен. Позже, уже по дороге домой, он рассказал свою нехитрую историю. Вообще-то Валера, так звали нашего соратника-помогайца, не пьет. Ну, если только изредка, по праздникам. Китайцы, партнеры по бизнесу, пригласили его в ресторан. Отказаться было неудобно. Застолье длилось долго, с бесконечной переменой гигантских блюд. Было много китайской и русской водки, японское

саке и пиво «Харбин», в общем, всего было много. После ресторана партнеры, как водится, увезли русского в гостиницу. Утром, за завтраком, Валера, попытался найти сок или чай, но на столе стоял только «Спрайт» и самовар, на котором была наклеена этикетка «Водка». Самовар был большой, похожий на самовары из Тулы. Мужчина подумал, что это шутка. Но оказалось, что самовар действительно доверху налит водкой. Подозвав «корефана», это обращение применительно и к продавцам и к официантам, он попросил сока или чая. «Корефана» сообщил, что сок, чай и кофе в бесплатный завтрак не входят, и предложил принести пива. Оно было тоже бесплатным. Поразмыслив, Валера решил, что надо остановиться на водке. Что было дальше, он помнил смутно. Непосредственно в то утро, когда был назначен отъезд, он решил дойти до автовокзала самостоятельно, но очень скоро заблудился. В Суньке русский язык понимают отлично. Но в это утро, как Валерий не старался, его никто не мог понять. Китайская водка делает чудеса с русской дикцией. Наконец, обозлившись на весь свет, он пошел по улицам, куда глаза глядят. Глаза глядели плохо, зато вдруг прорезался голос. Но с дикцией было по-прежнему сложно. Кидаясь к китайцам, он требовал показать дорогу к автовокзалу, китайцы разбегались в сторону. Впав в неистовство, он начал ругать всех встречных и поперечных. Опустошая желудок и справляя малую нужду прямо на улице, он кричал в пространство, требуя вернуть его на Родину. Очнулся он в каком то переулке между домами. Из всей одежды на нем были только кроссовки. Кто-то раздел его, сняв даже носки и трусы. Да еще на шее оставили цепочку местного изготовления и кулончик с изображением Будды. Очень долго наш герой был в отключке. Как уж его разыскали партнеры по бизнесу, неизвестно. Автобус догоняли на такси. Догнать не успели, зато нашелся билет на автобус, идущий следом. На нейтральной полосе, увидев, что торопиться некуда, Валера нашел желающих сообразить на троих. И только когда автобус двинулся к русской таможне, а проехать-то надо было не больше пятнадцати шагов, он спокойно преодолел этот путь пешком и, смешавшись с туристами из автобуса, вошел в таможню. Потерявшийся турист вернулся в лоно родного коллектива, но судьба продолжала играть c туристами в кошки-мышки. Калина шла по списку третьей. Ничего не предвещало неприятностей. Уставшие таможенники были корректны и внимательны при проверке груза, но не придирались. Неприятности начались из-за злосчастной сумки. Таможенник велел снять сумку с транспортера и объяснить, что в ней лежит. Что Калина и сделала. Сумку снова поставили на ленту транспортера, и снова она не прошла проверку. На этот раз таможенник велел растерянной женщине вытащить все из сумки. Поколебавшись, Калина выполнила требование. Пустую сумку снова поставили на транспортер. В глазах таможенника появилось подозрение. Очередь сзади стала вяло возмущаться. К Калине подошли две женщины в форме и предложили пройти в один из кабинетов, естественно, прихватив с собой пустую сумку. В кабинете одна из таможенниц, взяла в руки сумку и сразу же обнаружила в ней то, на что Калина до сих пор не обратила внимания. У сумки было двойное дно. Вторая таможенница предложила Калине рассказать, для чего был придуман тайник и что Калина в нем собиралась перевезти. Калина хотела рассказать строгим женщинам про перепутанные сумки, про убийство, но слезы, внезапно прорвавшись наружу, полились градом и никак не хотели утихать. Женщины терпеливо ждали, но Калина никак не могла успокоиться. Тогда одна из женщин, спросила у Калины, можно ли распороть нитки, скрывающие двойное дно? Калина кивнула. Кивать она уже могла, а вот говорить – еще нет. Одна из женщин поднесла сумку прямо к зареванному лицу и предложила Калине рассказать о контрабанде, которую она пыталась провезти в двойном дне. Этим Калина якобы могла облегчить свою участь еще до того, как дно сумки будет взрезано, но Калина ни в чем признаться не могла. Во-первых, она действительно ничего не знала о втором дне, а во-вторых, у нее вдруг начался сильнейший приступ аллергии. За несколько секунд ее лицо покрылось красными пятнами, а в горле вспух шар из воздуха и стал ее душить. Таможенницы, повидавшие немало на своем веку, решили, что Калина очередная симулянтка, но, увидев, что у бедной женщины от удушья глаза буквально полезли на лоб, вызвали врача. Врач диагностировал отек Квинке. Сделав укол, он посоветовал срочно госпитализировать Калину, но наткнулся на неожиданный отпор таможенниц. Дело с сумкой застряло на мертвой точке. В досмотровом зале было не продохнуть от скопившихся тургрупп, перед таможней собралось немереное количество автобусов. Прошло минут двадцать. Наконец вызвали руководителя тургруппы. Та отказалась брать на себя ответственность за Калину. За это время больная пришла в себя. Таможенницы оживились. Задав несколько вопросов, успокоившейся Калине и получив согласие на вскрытие второго дна, они быстренько распороли шов и осторожно вытащили… ложку. Ложка была потемневшей от времени. Ручка у ложки была перекручена. Размер ее колебался между столовой и десертной. Одна из таможенниц недоуменно крутила ложку, другая снова подступила с расспросами к Калине. На этот раз Калина решила рассказать все, она начала издалека: с кофточки, которую она в прошлой поездке купила маме и которую мама так и не получила, так как… Калина рассказывала и рассказывала, ее голос то поднимался до опасных высот, то опускался почти до шепота. Таможенница несколько раз хотела задать уточняющий вопрос, но увлеченная рассказом Калина, не давала ей это сделать. Дойдя в рассказе до визита в офис турфирмы «Владколеса», она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, но это оказалось ошибкой. В разговор вклинилась молчавшая до сих пор Варвара.

– Да, что вы эту малахольную слушаете? Она вам такое тут наговорит! Знаю я эту историю, все совсем не так было! У моей сестры есть подруга, а у этой подруги своя сестра, правда, двоюродная. И вот у этой сестры тоже есть подруга, эта подруга знает Ленку, менеджера из турфирмы «Владколеса». Ленка врать не будет. Дело было так: в прошлый раз, притворившись беременной, эта вот туристка, со странным именем Калина, подменила у туристки из турфирмы «Владколеса» сумку. Вы же знаете, они все одинаковые! А потом, вероятно, ее жаба задавила, и она пришла требовать еще и свою сумку. Давно я уже просила директора моей турфирмы не включать в мою группу эту Калину. А ведь у нее есть еще подруга. Крикливая такая особа. Ты ей слово, а она тебе десять. Никак не дает с этой вот Калиной поговорить один на один. Только начнешь беседу, а она тут как тут. И что ходить веревочкой? Это еще надо посмотреть, какие они подруги! Что-то подозрительная дружба, честное слово! Вы разберитесь там, и если что…

– Женщина, – попыталась перебить разбушевавшуюся особу таможенница, – мы во всем разберемся! Сейчас ложку унесут на экспертизу. А вот вам лично я бы посоветовала лучше следить за своими туристами. И когда в следующий раз вам захочется облить их грязью, вы должны помнить, что этим вы унижаете в первую очередь себя, ведь за жизнь, безопасность и поступки туристов отвечаете в первую очередь вы!

Смутившись, Варвара пробормотала что-то про то, что мы свои права тоже знаем, чай, не в тайге живем. Прошло около получаса. За это время Варвара несколько раз порывалась провести профилактическую беседу с Калиной, вероятно, чтобы доказать таможеннице, что у них в турфирме порядок и она, Варвара, тоже не лыком шита. Калина молчала, только жалобно смотрела в сторону женщины в форме. Наконец, та не выдержала и посоветовала Варваре успокоиться, а воспитательную работу проводить за пределами таможни – где-нибудь в автобусе, а еще лучше – на территории родной турфирмы. Наконец вернулась вторая таможенница. Сердце у Калины упало. Она не знала, в каком транспорте увозят арестованных похитительниц сумок. Наверное, для них выделяют специальную машину! А может, преступниц до Владивостока везут в общем автобусе и только там, на Родине, передают в руки родной милиции? Калина оживилась: в этом случае она успеет уговорить Таню, чтобы та позаботилась о сыне-школьнике. Она так глубоко ушла в мысли о грядущем разговоре с подругой, что не сразу услышала, как к ней обращаются.

– Калина Сергеевна, вы меня слышите, – воззвала к ней таможенница с ложкой, – или вам опять стало плохо?

– Нет, простите, я задумалась. Я вас слушаю.

– Это мы вас слушаем! Вы можете, нам, наконец, рассказать, откуда в этой сумке оказалось двойное дно, а в нем ложка?

– Я же уже рассказывала, – беспомощно заломила руки Калина, – произошла ошибка…

– Это мы уже слышали. Про то, что вам стало плохо, и у вас в это время подменили сумку. Как я понимаю, вы много раз брали эту сумку в руки, но неужели ни разу не обратили внимания на двойное дно.

– Нет.

– Ну хорошо. Сколько человек находилось в турфирме «Владколеса», когда вы приходили узнать адрес владелицы сумки?

– Трое.

– Трое, значит, ну я надеюсь, они подтвердят ваши слова.

В кабинете повисла тишина

Наконец Калина не выдержала.

– И что… Как мне быть дальше?

– Дальше мы действуем так: я дописываю вот это заключение, даю его вам, и вы с ним идете в таможенный зал. Подходите к стойке слева, отдаете заключение, и вам возвращают сумку и вещи, временно изъятые из нее. Вот, возьмите документ. Кстати, ложка не является контрабандой. Это просто ложка, правда, довольно старая. Но не настолько старая, чтобы считаться предметом искусства. Вы можете ее тоже забрать. Что же вы стоите?