Помоги мне исполнить мечты
Шрифт:
Мои слезы стекали ручьем по лицу — это было единственным знаком того, что я все понимаю, но ничего не могу сделать. Я приготовилась уже умереть в мучениях. Брэд обхватил моё бедро, оголяя его, и стал потихоньку приспускать мои трусики. Затем стал расстегивать ширинку своих брюк, приспуская их.
Я была одна. Я есть разум. Это тело, не отвечающее на мои приказы, было не моё. Мысленно мне так хотелось поскорее прокрутить этот год вперед, чтобы покончить с этим, чтобы умереть. Мои ноги бесформенно лежат на скамейке, платье спущено на грудь, открывая мой лифчик, волосы слиплись от слез, один ботинок, вероятно, я уже потеряла, а гетры безобразно спущены и скомканы
Но затем я услышала, как хрустнула кость. Не знаю, была ли она моя, потому что уверена, даже если мне что-нибудь сломали бы, я этого не почувствовала бы.
Я видела все так, словно нахожусь под водой: увеличено и размыто. Когда Лондон схватила меня за плечи и затрясла, мне стало чертовски паршиво. Я чувствовала, что у неё холодные руки, когда она держала моё лицо в своих ладонях, и больше ничего… Хотя нет, вру, я чувствовала себя беспомощной.
Подруга начала одевать меня по-быстрому: поправила нижнее белье, вернула платье на место, обула меня. Она схватила в руки мой свитер и что-то крикнула, но мне было не разобрать. Затем мир закружился, и я запарила в воздухе. Хотя на самом деле меня взял на руки Трент — это я поняла после. За спиной картина была радушная: Брэд сидел на земле, хватая ртом воздух и прикрывая рукой нос, из которого ручьем шла кровь, залившая и одежду, в которой он был, и землю, где он сидел. А там за трибунами стояла Стейси, Феба и вся остальная компания, внимательно наблюдавшая за происходящим. Стейси снимала все на телефон и была не напугана увиденным, а скорее всего, рада, предвкушая свою победу надо мной и Лондон.
Я не знаю, долго ли мы ехали до дома Лондон, и, вообще, сколько времени после я пролежала в вот таком бессознательном состоянии. Но затем моё тело потихоньку просыпалось, начало поддаваться моим командам. И вскоре я уже смогла сама сидеть на кровати в комнате подруги.
Чувство, которое было внутри меня, я даже не знаю, как его описать. Словно я наглоталась земли, грязи, червей, словно я искупалась в чем-то липком и противном. Чувствую себя грязной и беспомощной. К горлу подкатила желчь, я, вероятно, стала зеленеть, потому подруга, быстро сообразив, подставила мне тазик. Меня выворачивало наизнанку, все внутри жгло, словно пыталось сварить все мои органы. Я тряслась, горло неприятно ныло, слезы лились ручьем. Когда спазм прекратился, Лондон отодвинула подальше тазик с зеленоватой рвотой и протянула мне стакан с черными таблетками. Я послушно выпила их и бухнулась на кровать. Говорить начала не сразу:
— Что произошло? — спрашиваю.
— Ты не помнишь? — отвечает Лондон.
Но я все прекрасно помню. Воспоминания вспыхивали перед глазами, маячили, не давая мне прийти в здравый рассудок. Мне захотелось забыться, стереть все ластиком, нажать на Delete. Пожалуйста, сострите мне память, все это выносить не в моих силах.
Я вскочила с кровати, еле держась на ногах, и быстрым шагом направилась в ванную. Я терла свое тело мочалкой до покраснений, пока кожа не стала болеть, пока на своих пальцах я не натерла мозоли. Мне хотелось очиститься ото всех этих омерзений. Я сотню раз намыливала своё тело, вспенивала шампунь на голове, чтобы он стер все прикасания его рук с корней.
Его имя. Оно вызывало у меня потрясение и страх. Я боюсь его произносить. Обессилев, я упала на дно ванной
Когда мы шли по коридору, к подруге подошел дворецкий и спросил:
— Мисс, а что делать с вашим другом? Он сейчас уснет на диване в гостиной.
— Постелите ему в одной из спален, — холодно ответила она.
Дворецкий кивнул и спустился по лестнице на первый этаж, а Лондон повела меня в свою комнату. Она расстелила постель, уложила меня, и, обнимая меня за плечи, сама легла рядом.
— Так что произошло? — хриплым голосом переспросила я.
— Брэд…
— Не называй его имя! — в ужасе перебила я Лондон.
— Он хотел заняться с тобой сексом. На спор. — У меня все внутри похолодело. Разочарование — вот подходящее слово для описания моего состояния сейчас
— Но не мог, — продолжила Лондон. — И потому накачал тебя сильным психотропным веществом, которое парализует на время, в надежде на…
Лондон перестала говорить на полуслове, но продолжения и не требовалось. Он хотел меня изнасиловать, чтобы показать своё превосходство. Наверное, я все-таки не разбираюсь в людях.
— И еще кое-что, — говорю я.
— Что?
— Стейси. Она все видела и сняла на телефон.
— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, но не сейчас. Отдыхай. — Она говорила прямо как мама в детстве и Кристи сейчас. Я вспоминаю о Тренте и ловлю себя на мысли, что он меняет её и, похоже, в лучшую сторону.
— Скажи Тренту спасибо, — шепчу я. А мысленно прибавляю: «И не только за моё спасение, за твоё тоже».
— Скажу. Спи.
Закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Я измождена и потому проваливаюсь в сон сразу, только вот снятся мне вовсе не милые сны…
Четырнадцать
Лондон тихонечко толкает меня в плечо. Я недовольно бурчу и еще больше укутываюсь в одеяле. Подруга снова пытается меня растолкать, чтобы я проснулась. Но все безрезультатно. Затем я чувствую, как свет залил всю комнату и ослепил меня — видимо, Лондон специально раскрыла занавески.
— Эмили, просыпайся, — протяжно проговорила она.
— Я хочу остаться в кровати, — шепчу.
Тогда Лондон запрыгивает в постель и начинает щекотать меня. Раньше я никогда не боялась щекотки, но теперь, когда можно было с легкостью пересчитать мне все ребра, было очень щекотно. Лондон быстро перебирала пальчиками мои ребра, я не удержалась и начала импульсивно шарахаться от её прикосновений, а потом просто выскочила из постели с одеялом в руках.
— Не нужно, — настораживаясь, говорю я.
Но подруга лишь залилась смехом, лежа в кровати, а затем произнесла:
— Теперь буду знать способ, как тебя растормошить.
— Ну, Лондон… — Я положила одеяло на пол и легла на него, укутываясь, словно гусеница в свой кокон. — Я так хочу спать.
— Уже обед, Эм, — говорит подруга. — А еще твоя мама звонила.
Я раскрываю глаза от удивления и спрашиваю:
— Мама?
— Да.
— И что же?
— Ну, она спрашивала у меня ли ты. Я ответила, что да, у меня. Тогда она начала рассказывать, что Кристи, когда проснулась, не обнаружила тебя дома. Она тебе звонила, но ты не брала трубку. Затем твоя сестра позвонила матери, та приехала, они обе волновались. В голову твоей матери пришла мысль, что ты можешь быть у меня, и она оказалась права, — поспешно рассказывала Лондон.