Помощь призрака
Шрифт:
Мне вовсе не показалось удивительным, что ворота оказались не запертыми, а лишь прикрытыми. Я проскользнула внутрь, вдыхая запах начинавшейся осени, прелых листьев и слегка морозной свежести, заставившей меня поёжиться. Подошла к двери особняка и толкнула её. И снова чудо: дверь отворилась. Я проникла вовнутрь, отгоняя от себя воспоминания, как здесь в холле, я стояла на коленях перед телом Андрея.
Из маленькой комнаты сторожа виднелась полоска света. Я порадовалась, что надела кроссовки, позволявшие мне бесшумно продвигаться. Во всём теле чувствовалась необычайная лёгкость. Впервые дом не пугал меня. Он казался мне старым другом, неожиданно
Мне везло, словно кто-то решающий наши судьбы сверху, всё же хотел, чтобы призрачный житель музея и я встретились. Прокравшись на ощупь в гостиную, я включила свет. Прикрыв глаза рукой от его резкости, сказала в пустоту:
– Я вернулась, Степан.
На столе уже привычно зазвенела чашечка, и я поняла, что он снова подаёт мне знак, что он здесь. Понятия не имела, что мне делать, поэтому просто начала говорить. Хотя думаю, что ему вряд ли нужны были слова. Достаточно прочитать мысли. Я говорила о том, что прощаю его и ещё о том, что нет необходимости торчать в этом доме. Я вернулась, чтобы сказать, что он ни в чём не виноват, он поступал, как велело сердце. А ещё я просила прощения, что не уберегла Андрея, не захотела прочитать знаки, которые он мне подавал. Потому что боялась и не верила.
– Ну если ты всё время здесь, ты должен знать, кто убийца. Дай же мне подсказку. Дай. Я хочу наказать его.
Чашечка на столе несколько раз звякнула, словно давая понять, что он меня слышал. Я озиралась вокруг, твёрдо уверенная в том, что он даст мне подсказку. В голове звенело от напряжения, так боялась, что опять не пойму, пропущу. И не узнаю правды.
В гостиной погас свет, и я, тихонечко охнув, опустилась на стул, вся превратившись в зрение и слух. Послышался шорох, шелест бумаг, слабое дуновение. Легчайшее прикосновение к моим волосам, словно он сожалел о том, что должен сказать мне правду.
Я совершенно выпала из времени, лишь слышала, как колотится в груди сердце. Не от страха. От тягостного предчувствия. И снова это утешающее поглаживание, теперь по щеке. Как прикосновение крыла бабочки. Лёгкое и невесомое.
Зажёгся свет. Прямо передо мной на столе лежала открытая на второй странице книга. В середине страницы название: «Преступление». Прямо под ним «Роман». Я вскрикнула и захлопнула книгу. Тупо прочитала вслух: Алексей Коньков «Преступление». Я вертела в руках откуда-то взявшуюся книгу из библиотеки Конькова и хранившуюся в музее, как редкий экземпляр. Когда я пришла в гостиную, книги на столе определённо не было. Значит, книга и есть та самая подсказка, которую дал мне Степан. Я нервно перелистнула страницы и положила её на стол.
Что это могло означать? Я должна прочесть сиё произведение, чтобы понять кто убийца? И это странное название «Преступление». Я положила книгу на стол и уронила голову на руки, пытаясь заставить себя думать. Должна ли я взять эту книгу домой, чтобы просмотреть её? Или оставить книгу в музее и взять такую же в библиотеке? Всё-таки нехорошо расхищать народное достояние. Роман «Преступление» считался одним из самых сложных и запутанных в творчестве Алексея Конькова, но именно он и принёс ему мировую известность. Я потёрла виски и подняла глаза. Книга, захлопнутая мною, снова оказалась открытой на второй странице. «Преступление». «Роман». От внезапной догадки я застонала.
– Но этого не может быть! – крикнула я в пустоту. – Не может быть! Он не убийца! Зачем ему убивать Андрея? Зачем?
Заспанный сторож появился в дверях гостиной с ужасом, глядя на меня.
– Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали?
Слова не доходили до моего сознания, я даже видела его через дымку. Словно он тоже был призраком.
– Как вы сюда попали? Я вызову милицию. Положите книгу на место.
Я опустила глаза и увидела, что, оказывается, прижимаю злосчастную книгу к груди. Бросив её на стол, словно змею, которая может ужалить, резко сказала:
– Дверь надо запирать! Раз уж сторожем работаешь!
– Я запирал, – молодой человек выглядел школьником, который в ответ на вопрос учителя: «Почему не выучил?» упорно продолжает твердить: «Я учил».
– Тогда как же я сюда попала? – бросила я, проходя мимо него. Когда я подошла к двери, она действительно оказалась закрытой. Под удивлённым взглядом сторожа я долго провозилась с замком.
Глава 28
Мой усталый мозг отказывался мыслить. От накрывшей меня, словно волной, слабости, я еле передвигала ноги. Кое-как добравшись до Садовки, поймала машину. Дома, даже не умывшись, рухнула на постель и провалилась в сон.
Просыпаться не хотелось. Думать тем более. В свете яркого солнечного дня, происшедшее вчера, казалось нереальным. Скорее всего, роман Конькова «Преступление» лежал на столе до того, как я вошла в гостиную.
В конце концов, после чашки кофе и совершенно бесполезной попытки засунуть в себя бутерброд, набрала номер следователя Кирюхина.
– Здравствуйте, Элоиза! – его голос звучал радостно и весело. – А я ведь собирался вам звонить.
– Да? Надеюсь, вы нашли убийцу?
– Мы работаем над этим, – в его голосе послышалась досада. – Вы же понимаете, что мы не можем заниматься одним делом. Но нашим сотрудникам удалось обнаружить драгоценности. По описанию они похожи на те, которые вы с покойным Петушинским скрыли от государства. – Вероятно, он пытался меня слегка осадить, но мне в это хмурое не было дела до выяснения отношений.
– И где же вы их обнаружили? – спросила я, почувствовав, как от брошенных вскользь слов «покойный Петушинский» сжалось сердце.
– У одного ювелира, за которым давненько установлено наблюдение. Ему часто приносят краденое. Когда вы сможете подъехать?
– Через час, – сказала я без особого энтузиазма.
Гораздо больше, чем найденные драгоценности, меня порадовало, если бы они нашли убийцу Андрея. От привычной мысли у меня захолонуло сердце. Если подсказка Степана верна, то так ли я хочу, чтобы его нашли? И, вообще, что мне делать в том случае, если то, о чём я боюсь даже думать, окажется правдой?
Я бережно держала в руке потрясающей красоты ожерелье из крупных перламутровых жемчужин. Наверно, эти бусы, единственное, что я хотела бы оставить себе. Они напоминали бы мне о беззаботной Фаине Гурьевой и её любви. Любви, которая осталась со мной слишком на долгие годы, помешав достичь мне обычного женского счастья. Хорошо ещё, что по моей бесполезной и одинокой жизни солнечным лучом скользнула любовь Андрея.
– Элоиза, я понимаю, что вам нравится это ожерелье. Но я настоятельно прошу вас обратить внимание на другие драгоценности. Посмотрите всё ли на месте?