Помощница особого назначения
Шрифт:
— Оксана Александровна, — издевательски тянет этот горе-искуситель. — Вы куда ползете?
Вот честно ему ответить или просто промолчать?
— Туда, — машу рукой на другой конец дивана. И что ж он такой большой и длинный.
— А зачем? — спрашивает с серьезным лицом, но я-то по себе знаю, что губа у него дергается не просто так. Весело ему, значит.
Притащил, детина эдакая, к себе домой хрупкую, невинную, неиспорченную девочку-тростиночку и нагло пытается совратить! И не беда, что я уже давно не невинна, ну и не совсем
Задумалась, а можно ли назвать совращение преступлением, особенно когда жертва совсем не против телом, но активно сопротивляется головой?
— А что там? — уже не таясь, улыбается мужчина, наслаждаясь моей тихой паникой.
— Там мазь чудодейственная, — пищу и продолжаю упорно ползти дальше. — А вам бы на кухню, к холодильнику, — настоятельно советую, глядя на красный бугорок у него на лбу.
— Зачем? — искренне удивляется Артем Владимирович и снова тянет ко мне ручки, большие такие, с внушительными мышцами, виднеющимися из-за закатанных рукавов рубашки. — Давайте, Оксаночка, я вас лучше донесу, чтобы ожог не раздражался от трения, заодно и намазать помогу, — и выразительно так смотрит на мое оголенное бедро.
— Спасибо, — пытаюсь возникать слабым голосом. — Уже помогли, больше не надо,
— это я так ему намекаю, что нефиг было ко мне подкрадываться! Мы, женщины, народ нервный, оттого и непредсказуемый.
— Вы меня в чем-то обвиняете? — улыбается еще шире и, ой, мамочки, встает коленом на диван, медленно наклоняясь ко мне!
— Да что вы! Как я могу?! — восклицаю голосом, полным ехидства, и сморю на него невинными глазами. Несколько раз взмахиваю ресницами и, понимая, что не прокатило, продолжаю ползти дальше.
— Вас явно что-то не устраивает, — он схватил рукой меня за лодыжку и со злорадной усмешкой потянул к себе.
— Да нет! Что вы?! — истерично воскликнула я, вяло отбрыкиваясь свободной ногой.
Пнуть бы посильнее, да, боюсь, прибавившегося к шишке синяка ледяной явно не оценит, и попаду я тогда по полной программе.
— А если уберете свои руки, будет вообще замечательно! — срываюсь на писк, когда его рука оказывается на моем колене.
— А если нет? — мурлычет мужчина своим сексуальным голосом с легкой хрипотцой. «Не о том думаешь, не о том!» — проснулся во мне здравый смысл.
— Артем Владимирович, — взмолилась я не своим голосом. — Отпустите меня, пожалуйста.
— А твои глаза кричат «продолжай». Кого мне слушать, Оксаночка? — выдохнул он мне в губы последний вопрос.
— Врут они все, Артем Владимирович, врут, — нервно дергаю головой.
Понимаю, что это я сделала зря, только после его шипения на вдохе и моего стона боли на выдохе.
Начальник сел на диван подальше от меня, с осуждением потирая шишку. Сижу рядом и потираю свой лоб, шишки у меня, конечно, не будет, но ледяному не повезло, дважды в одно место угодила.
А папа мне еще твердил, что я ни разу ни снайпер!
— Я сейчас лед принесу, — подрываюсь с места.
— Стоять! — рычит начальство и нервно косится на меня. — Мне уже страшно даже думать о том, что будет происходить дальше. С твоими-то талантами.
Итог наших незапланированных боев: я остаюсь сидеть на диване после десятиминутных споров, начальство идет ко мне в комнату за мазью.
Подумала пойти достать ему льда, больно же, а нам завтра работать, еще и совещание, как на него сотрудники будут смотреть? Великое и неприступное начальство с шишкой, где это видано.
Посмотрела на холодильник и… удобнее разлеглась на диване. Ждать мне долго, если он, конечно, не догадается притащить мне весь чумодан, а ждать с удобствами веселее. Сказал сидеть, значит, буду сидеть, сам напросился, сам пусть и разбирается со своей шишкой.
Итог: пятнадцать минут ожидания, воющий на все лады от голода желудок и хмурый начальник с чумоданом в руках. Надо же, додумался все-таки!
Посмотрела на его хитрую морду лица, не к добру это, ох не к добру.
Достала из чумодана мазь и понеслось.
— Верните мазь, — кто ж знал, что он может быть таким быстрым!
— Я всего лишь хочу тебе помочь, — и медленно наступает, довольно щуря глаза.
Я покосилась на другую сторону дивана. Это мне что, теперь обратно ползти?
— Я сама в состоянии позаботиться об ожоге, — честное слово, будто у меня не легкий ожог на ноге, а как минимум обожжено все тело и, судя по наглым действиям со стороны начальника, еще и половина мозга!
Раздул из мухи слона! Еще немного, и можно будет снимать бразильский сериал под многообещающим названием «Обожженная в ночи».
Хихикнула и, воспользовавшись заминкой начальства, выхватила у него мазь. Теперь главное — успеть добежать до кухонной стойки, а ну как вздумает опять на руках таскать!
Первые несколько шагов получились легкими и резвенькими, остальные дались не так легко. Жжение усиливалось, злость на напугавшее меня начальство росла, но до кухни я добралась, это радовало. Правда, недолго, ровно до того момента, как…
— Да отстаньте от меня, в конце концов! Сами бы лучше договор почитали! Идите вы… вон, — мотнула головой, указывая на холодильник. — Льда к больной голове приложите.
Артем Владимирович задумался о договоре, потом, видимо, понял, что я хотела этим сказать, и, сузив глаза, пошел штурмовать холодильник.
Сидим по разные стороны кухонной стойки. Начальство прикладывает к шишке лед и морщится с постоянной периодичностью. Я с блаженным выражением лица наслаждаюсь тем, что жжение постепенно сменяется приятной прохладой.
Молчим, косясь друг на друга, общаются наши желудки, устроившие знатную перекличку. Ледяной нет-нет, да и поглядывает на кастрюлю с солянкой, но, видя валяющуюся на полу поварешку и осколки тарелки, морщится и качает головой.